Национальная идея (перспективы христианско-демократического движения в России)

Международное христианско-демократическое движение. Теория и практикаК предыдущей главеОсобенности «русского характера», православия и русского мессианского самосознания как прежде, так и теперь создают непреодолимые препятствия в поисках национальной идеи как универсального средства спасення [1]: «Кажется, что, как встарь, так и ныне, становясь лицом к лицу, на каждом повороте наших исторических путей, с нашими исконными и как бы принципиально русскими вопросами о личности и обществе, о культуре и стихии, об интеллигенции и народе, мы решаем последовательно единый вопрос — о нашем национальном самоопределении, в муках рождаем окончательную форму нашей всенародной души, русскую идею» [2].На вопрос, почему Россия так и не исполнила свое истинное призвание, вполне можно ответить словами Е.Н. Трубецкого: «Не потому, что она — ничтожный, презренный народ или “конгломерат”, а потому, что в великом и обширном доме Отчем ей суждено занять лишь одну из обителей... Отрешившись от ложного антихристианского мессианизма... мы увидим в России не единственный избранный народ, а один из народов, который совместно с другими призван делать великое дело Божие, восполняя свои ценные особенности столь же ценными качествами всех других народов-братьев» [3].Еще один ответ на данный вопрос мы находим у И.А. Ильина, писавшего, что «русское простонародное, а также и радикально интеллигентское правосознание не были на высоте тех национально6державных задач, которые были возложены на него Богом и судьбою. Русский человек видел только ближайшее; политическое мышление его было узко и мелко; он думал, что личный и классовый интересы составляют “главное” в жизни; он не разумел своїй величавой истории; он не был приучен к государственному самоуправлению; он был нетверд в вопросах веры и чести... И прежде всего он не чувствовал своим инстинктом национального самосохранения...»[4]. Однако вряд ли можно согласиться с его славянофильскими утверждениями, что «Россия есть единый живой организм» (ср.: «Советский народ — новая историческая общность, представляющая собой союз всех трудящихся СССР и характеризующаяся социальным и идейно-политическим единством») и что «в религии, как и во всей культуре, русский организм творил и дарил, но не искоренял, не отсекал и не насиловал» (но разве все так и было по отношению к стригольникам, старообрядцам, диссидентам и многим другим?).В то же время Ильин вполне обоснованно говорил о необходимости выработки «новой государственной организации», о том, что расчленение России приведет «к длительному хаосу, ко всеобщему распаду и разорению, а затем — к новому собиранию русских территорий и российских народов в новое единство», о том, что русская национальная идея «должна выражать русское историческое своеобразие и в то же время — русское историческое призвание», и, наконец, что «каждый народ творит то, что он может, исходя из того, что ему дано. Но плох тот народ, который не видит того, что дано именно ему, и потому ходит побираться под. чужими окнами. Россия имеет свои духовно-исторические дары и призвана творить свою особую духовную культуру — культуру сердца, созерцания, свободы и предметности... Запад нам не указ и не тюрьма. Его культура не есть идеал совершенства. Строение его духовного акта... нашим силам, нашим заданиям, нашему историческому призванию и душевному укладу не соответствует и не удовлетворяет. И нам незачем гнаться за ним и делать себе из него образец. У запада свои заблуждения, недуги, слабости и опасности. Нам нет спасения в западничестве. У нас свои пути и свои задачи. И в этом — смысл русской идеи» [5].Чтобы Россия выполнила свою национальную миссию, в том числе в разрешении «великого спора», ей необходимо, по словам В.С. Соловьева, окончательно отречься от ложных кумиров и принести в жертву истинному Богу национальный эгоизм, покаяться в своих исторических грехах, отказаться от политики русификации, признать религиозную свободу, проникнуть в истинный смысл христианства и т.д. Достичь этого положительного идеала [6] мы сможем лишь тогда, когда будем «опираться на единство не совершенное, но реальное», ибо «истинная будущность человечества, над которой нам надлежит потрудиться, есть вселенское братство, исходящее из вселенского отчества чрез непрестанное моральное и социальное сыновство» [7]. Таким образом, христианские идеалы, проповедуемые Соловьевым, настолько всеобъемлющи, что многие и по сей день считают их оторванными от русской действительности и даже утопическими. Вследствие этого его роль в истории русских социальных идей и течений по-прежнему представляется как второстепенная.Ныне правящий режим, не зная, в чем должна состоять и какой должна быть национальная идея, пошел по пути соединения диаметрально противоположных символов: византийских и западноевропейских, православных и безбожных, т.е. приоритета государства и приоритета человека, веры в Бога и отрицания Бога. Мы имеем в виду нынешние герб, флаг и гимн России, которые являются наглядным выражением сюжета басни И.А.Крылова «Лебедь, рак и щука»; отражением того плачевного духовно-нравственного состояния нашего народа, в котором он пребывает в настоящее время. Если это и есть национальная идея, то это значит, что мы в очередной раз строим «дом свой на песке» (Мф. 7:26).В связи с непреодоленными до сих пор трудностями в поисках национальной идеи мы выносим на обсуждение тот ее вариант, который сформировался в рамках русской религиозной философии и который имеет близкое родство с западноевропейской и латиноамериканской христианской демократией. Для решения задачи вывода нашей страны из системного кризиса должны быть приняты, с нашей точки зрения, следующие меры:1) возвращение к христианским корням, 2) возрождение христианских (православных) семейных ценностей,3) создание сильного государства, 4) переход к социальному рыночному хозяйству и социальному государству,5) обеспечение единства страны на принципах свободы, правового равенства, защиты прав человека и патриотизма, 6) сохранение мира внутри страны и на международной арене. Выдвигаемый вариант развития мы рассматриваем в качестве альтернативы современному авторитарному пути развития нашей страны.Возвращение к христианским корням. Учение, которое проповедовал Христос, как известно, можно принимать или отвергать, но никак не насаждать, тем более грубой силой. Вспомним, хотя бы, крещение Руси, которое неоднократно приобретало насильственный характер. Провозглашенная Христом благая весть, добрая воля, свобода выбора были как бы отброшены, что вызывало вполне понятное неприятие, а то и сопротивление сначала со стороны язычников, затем стригольников, нестяжателей, старообрядцев, духоборов, евангельских христиан, баптистов, пятидесятников и т.д.Процесс возвращения к религии, начавшийся в 90—е гг. ХХ в. в нашей стране, необходимо неуклонно развивать. В этом состоит главная надежда на то, что мы сможем справиться с теми трудностями, которые испытываем сегодня. Вместе с тем надо видеть, что на этом пути нас подстерегает ряд опасностей. Прежде всего очевидно, что современная культурная атмосфера в России, в которой происходит заметное усиление влияния религии на индивидуальное и общественное сознание, ведет к тому, что главным смыслом слова «вера» становится религиозная вера, а не вера, основанная на знании. Такая тенденция затрудняет сближение науки и религии, но теперь еще, вдобавок, и с религиозной позиции. Иначе говоря, синтез науки и религии в нашей стране вообще станет невозможным.Вторая опасность состоит в том, что сохраняется в основном в прежнем виде официальное православие, которое на протяжении практически всей своей истории подавляло демократическое движение как внутри, так и вне Русской Православной Церкви. Более того, такое православие консервирует противоречивое, неуравновешенное состояние «русского характера», его отрицательные черты, его «женственность» и раболепие. Нам же требуется христианский дух, дух мужества; нужно то, что требует от нас Библия: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4:10) [8]. Нам особенно нужны те, кто был изгнан за веру из официальной церкви, кто пострадал за веру от государства, кто до конца своей жизни остался верен Богу. Возьмем для примера старообрядцев, которых преследовали, сажали в тюрьмы, уничтожали в Гулаге, но которые верой и правдой служили народу и Отечеству. По данным А.П.Шихарева, 2% старообрядцев дали 80% представителей купеческого и предпринимательского мира России конца XIX — начала XX века. Многие сейчас в нашей стране восхищаются работой М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» и не замечают, что у нас были такие же христиане, как в Америке, положившие начало буржуазному обществу, в котором дух христианских этических ценностей, несмотря ни на что, витает до сих пор. «Консервативный протестантизм, — пишет Р.Дж. Нейхауз, — играл решающую роль в становлении американской нации, и в будущем его роль будет тоже почти наверное очень важной… Вся культурная история Соединенных Штатов, в том числе и отношение американского народа к экономике, определялась мыслителями (Р.У. Эмерсоном, У.У. Уитменом, Т. и Дж. Дьюи. — М.С.), которые не сводили глаз с протестантских проповедников. Эти мыслители эксплуатировали культурный и нравственный капитал консервативного протестантизма так, словно конца этому капиталу не было. Конца ему действительно не видно, но все же этот капитал основательно порастрясли. Понятно, почему люди ищут другие источники нравственной энергии, которые могли бы вдохновлять свободное общество и свободную экономику… В Америке принципиально новыми являются изменения в том, какие религиозные традиции оказывают решающее влияние на культуру. Самым главным является то, что на первый план вышли протестантизм евангельского (баптистского) направления и католичество» [9].Возможно ли ответить на вопрос: почему в России гораздо чаще звучат слова «православие», «православный», а не слова «христианство», «ученик Христа», «христианский», «христианин»? Когда произошла подмена слов, а вместе с ней и подме на понятий? Ведь смысл этих понятий оказался в итоге нетождественным. И в этом отношении нам тоже нужно возвратиться к первоначальному, новозаветному христианству или, по крайней мере, к раннехристианским общинам, ибо, как верно утверждал, например, Августин, чем ближе мы к первоисточнику, тем меньше искажений.Отказавшись от идеализации как самих себя, так и православия, мы можем с уверенностью сказать, что мы не лучше и не хуже других народов. Однако «дух национального эгоизма, — особо подчеркивал Соловьев, — не так-то легко отдает себя на жертву. У нас он нашел средство утвердиться, не отрекаясь открыто от религиозного характера, присущего русской национальности. Не только признается, что русский народ — народ христианский, но и напыщенно заявляется, что он — христианский народ по преимуществу и что Церковь (Русская Православная Церковь. — М.С.) есть истинная основа нашей национальной жизни; но все это лишь для того, чтобы утверждать, что Церковь имеется исключительно у нас и что мы имеем монополию веры и христианской жизни» [10]. Примечания: 1. Приступая к рассмотрению данной проблемы, прежде всего отметим, что «“идея” России всегда обосновывалась пророчеством о будущем, а не тем, что есть, — да и не может быть иным мессианское сознание» (Бердяев Н.А. Русская идея. с. 53). Все основные варианты «русской идеи» можно свести к двум основным: религиозным и светским, главное различие между которыми заключается в том, что само понятие «русская идея», впервые введенное в научный оборот В.С. Соловьевым, неразрывно связано с учением Христа, а в светской мысли данное понятие является, по сути, не чем иным, как профанацией, извращением русской идеи. Другое важное различие между ними состоит в том, что «русская национальная идея» в ее религиозном смысле и значении как бы спускается с небес на землю, а в светском — озабочена исключительно мирскими проблемами. Третье же различие заключается в том, что «русская национальная идея» в религиозном варианте, прежде всего в учении Соловьева, далеко опережает современную эпоху, а в светском она всегда выступала и будет выступать как стремление «догнать» Запад. Следовательно, в русской национальной идее религиозный аспект должен занимать ведущее место (См. Приложение IV). 2. Иванов В. О русской идее // Русская идея. С. 228. 3. Трубецкой Е.Н. Старый и новый национальный мессионизм // Русская идея. С. 256.