DataLife Engine > Книги > 1981

1981

Заметки Антигероя

К предыдущей главе: 1978 (часть 3-я)

Нет, еще не кончены войны,
Голос чести еще невнятен,
И на свете, наверное, вольно
Дышат йоги, и то навряд ли!
А. Галич


1981ббревиатура КГБ никогда не способствовала жизнеутверждающему оптимизму. В тоталитарной коммуналке на каждого было заведено досье и любой, даже лояльный к режиму «совок», произносил страшное звукосочетание шепотом.

Совсем не обязательно было считаться кухонным диссидентом или потенциальным баррикадным борцом, что бы стать приколотой козявкой под микроскопом чекистских энтомологов. Достаточно было природного сарказма и реального взгляда на действительность.
Все это давно разоблачено монстрами художественного слова и газетно-журнальными публикациями конца восьмидесятых. Миф о «непобедимой и «легендарной», так же давно развеян. Шелкоперы и кинорежиссеры всех мастей вдоволь поплясали на костях армии рухнувшей империи.

Своим слабым пером попытаюсь передать ощущения только вступающего в зрелость, но уже приплющенного идеологическим катком и поделиться впечатлениями о методах работы армейских особистов. Вроде бы о Советской Армии сказано все, но каждый побывавший в этом зазеркалье вспоминает его под своим углом. Возвращаюсь немного назад и размышляю о прелюдии к вынужденной отдачи долга перед Родиной.

Все началось с попытки приобрести широкоформатный «Кенон» у прогуливающейся по Крещатику скандинавской парочки. Шведы (блондинка приятных очертаний с бородатым бойфрендом) свободно «чешут» на русском, фотоаппарат продать отказываются, но предлагают дружбу на паритетных началах. Представившись, заменяют свои труднопроизносимые имена на Мишу и Машу.
Маша аккредитована в Москве от крайне правой стокгольмской газеты, а Миша начиняет радиоэлектроникой Бориспольский аэропорт. Они прекрасно разбираются в советских хитросплетениях и ориентированы на долларовый курс московского черного рынка, неприемлемого для Киева.

От контактов с иностранцами граждан оберегали маленькие книжечки-страшилки. Они вещали о происках спецслужб, ведущих охоту среди морально неустойчивых, о шпионках с крепким телом и вербовщиках из НТС [41].

Ты шпиономанией не страдаешь (впрочем, за все время знакомства, шведы не дали ни малейшего повода) и о последствиях дружбы не задумываешься. Да и что взять с подфарцовывающего нищего студента?

Для шведов становишься вроде «чичероне» по киевским злачным местам того времени. Миша имеет служебный «жигуль», за руль которого садиться в любом состоянии, обожает скоростную езду и гаишные погони. Впрочем, стражи дорог, рассмотрев спецномера, быстро обламываются и кисло отдают честь. На пару клеишь девчонок и шатаешься по кабакам, а с наезжающей из Москвы Машей заводится необременительный роман. Вернее маленькая новелла.

Подобно большинству приятелей, наивно переоценивающих закрытые соблазны свободного мира, начинаешь страдать нижнепоясным иммигрантским жжением. Вариант, завести перевалочное средство передвижения – еврейскую жену, но это дело хлопотное и муторное.

Желая помочь мечущейся душе и телу, Маша предлагает свою кандидатуру для оформления «черного» брака. В Москве фиктивная женитьба на иностранке стоит 5 тысяч рублей (этим, в основном, промышляют стяжательные сотрудницы французского посольства), шведка же идет на это бескорыстно.

Оформление документов в разгаре, когда в одно, далеко не прекрасное утро, звонят в дверь. С «бодуна» защитные рефлексы ослабевают и ты никак не ожидаешь ехидно лыбящегося милицейского наряда. В заднем отсеке дежурного бобика, без комфорта, но с ветерком, доставляют почему-то не в отделение, а в районный военкомат.

Там уже мечется багроволицый полкан-военком с папочкой, поперек которой красным фломастером начертано УКЛОНЕНЕЦ. Справка медкомиссии о годности к «строевой» состряпана заранее, хотя никто из эскулапов не производит даже поверхностного осмотра. Так же заготовлен военный билет, который всовывают вместо отобранного паспорта.

Во всем чувствуется постановка комитетских кукловодов, по обыкновению действующих чужими руками. Эскортируемый ментами и лично военкомом, этапируешься на Дарницкий сборной пункт, переполненный одетыми в домашний секонд-хенд, остриженными под ноль, похмельно-пьяными рекрутами.

Сердобольный сосед по скамье тревожных ожиданий «восстанавливает» налитым из грелки стаканчиком шестидесятиградусной «народной», что способствует анализу сложившейся ситуации.

Если, в нарушение законодательства, гребут с последнего дипломного курса, объявляют злостным уклоненцем и разбрызгивая слюни, угрожают расстрелом на месте, призадуматься есть о чем.

Сразу вспоминается печальная история приятеля, бредившего Америкой и для осуществления мечты-паранойи разыгравшего неземную страсть к тумбоподобной гражданке Соединенных штатов, оказавшейся ко всему, дочерью политикана-конгрессмена.

После скромной свадьбы, во время «отвальной», в ресторане гостиницы «Днепр», к жениху подошел швейцар и попросил встретить у входа новых гостей. Ими оказалась парочка в серых «протокольных» костюмах с крайне невыразительными лицами, в категорической форме предложивших проехаться «для выяснения».

Вместо штата Массачусетс он вмиг очутился на лесоповале со статьей «Уклонение от воинской службы», где три года замаливал грехи перед Родиной, не пожелавшей выпустить из своих цепких объятий.

Итак, твои перспективы также не обнадеживают. Вместо шведских фьордов впереди маячит казарма с последующим пятилетним отстоем в режиме секретности. И это в лучшем случае.

Выход один. Плыть по течению и по возможности делать поменьше брызг.

Собранный из плацкартных вагонов воинский эшелон отстукивает регтайм, идет в неизвестность, но к счастью делает остановку на киевском вокзале. С двумя помощниками мчишься в станционный кабак. К счастью это была смена знакомого «халдея» Лени Компота, моментально вникшего в наши проблемы, естественно не забывшего о личном интересе. Водяру распихиваем по рукавам, пазухам и карманам, а провиант сгребаем с чужого, ожидающего гостей, банкетного стола. Алкоголь и ресторанный «бешкемет» укрепляет зарождающиеся воинское братство в призывной отаре, которую везут на заклание армейскому Молоху, а также способствует жесткому отпору погонщикам – парочке сержантов и линялому прапорщику.

Когда ресторанные яства заканчиваются, переходим на полученный «сухпай» и начинаем разведку в поисках пойла. Поезд вторые сутки идет без остановки и «крученая» вагонная проводница предлагает водку по двойному номиналу. Спасибо тебе добрая женщина!

Через парочку часов доброта железнодорожного ангела испаряется и цена за бутылку утраивается. Вот гадина!

– В атаку братья! Минобороны платит за все!

Придавленный в углу ангел не может ни пикнуть, ни вздохнуть, наблюдая за экспроприацией спрятанного под углем водочного запаса. Да и подымать шум не в его интересах.

В целом, путь к конечной точке назначения можно назвать приятным. Пьяные драки-разборки и умеренно облеванный вагон в счет не идут.

1981

Местом двухлетней ссылки определяют воинскую часть, одну из составляющих гигантского полигона, раскинувшегося в приволжских степях. У военных людей он пользуется дурной славой, попасть сюда для офицеров-ракетчиков считается наибольшим несчастьем, а твоя часть вообще оказывается перевалочным пунктом на прямой дорожке в тюрьму или дисбат. Отцы командиры наивно полагают, что создав подобную резервацию – коллектор для человеческого мусора, разрешат проблемы общевойскового бардака.

Очевидно, покровители из «комитета добрых дел» позаботились засунуть тебя именно сюда. Утверждать, что оказался щукой, брошенной в эту мутную водичку не станешь. На первых порах приходится нелегко и если бы не поддержка отдельных представителей гордой Ичкерии (северокавказских горцев в части не менее 40 %), не знаешь, писались бы сейчас эти строки.

Но все это будет позже, сначала месячная изоляция в так называемом «карантине». Одно призывники вдалбливают воинскую науку, отбивают строевую чечетку на плацу, а ты в позе буквы «Гю» совершенствуешь навыки владения плакатным пером, получив ангажемент от комиссаров-политотдельцев на агитационную рекламу того, чего никогда не было и вряд ли появится. Художественное образование сразу бросает на идеологический фронт, загружает по самое не хочу, но выдает индульгенцию от прелестей строевой подготовки, кухонного кошмара и премудростей устава.

Запись в военном билете гласит, что ты два года числился электромехаником-дизелистом и оператором наводчиком 1-го класса! С чем это едят, не знаешь по сей день.

Читать дальше: 1981, часть 2-я

Примечания:

41. Народно-трудовой союз, базировавшийся «за бугром» и занимавшийся пасквильным очернительством общественного строя СССР.



Вернуться назад