Дочь Монтесумы
Заметки Антигероя
К предыдущей главе: Самаритянки, часть 2-я
ри литра БЭМа на семь персон это много или мало? Смотря что за персоны. Взять хотя бы Алика…Тяжеловесное, золотоносное олимпийское прошлое и солидный, скандальный кабацкий стаж. Гигантский торс способен самолично переработать банку этого нектара в 36 оборотов, а тут еще шестеро закаленных бойцов. Ясно, что одной трехлитровой емкостью дело не ограничивается. В этой компании он самый молодой, но стажером его уже не назовешь. Соответствующий практикум пройден давным-давно.
Все происходит в десертной кафешке на тишайшей Заньковецкой (некогда Меринговской) улице. Стены «бордо», вагонка и тяжкий дух прокисших муссов. Полки-столики подразумевают лишь стоячее потребление. БЭМ разливается в облепленные по краям сахарной крошкой стаканы (коктейльная заготовка), которые силовым методом сгребли со стойки гундящего бармена. Туда же пошла парочка не угрызаемых миндальных пирожных.
Прикончена последняя банка, пора перекурить. Он широким жестом запускает на круг пачку ментолового «Нью-порта». В клубах виргинской дымовухи перетираются: мировая политика (в рамках газеты «Известия»), новости спорта (после принятого все ощущают личную сопричастность) и сводки сексуальных фронтов. Стандартный после допинговый «шиздеш» мужских клубов.
БЭМ, бесспорно, напиток тонизирующий, но к чувству гармоничной завершенности не приводит. После него остро хочется чего-нибудь чистого и светлого. Вроде хорошо охлажденной «Столичной» под пласт горячезакопченного рыбного балыка.
В «Русь» так в «Русь», товарищи! Но почему именно туда? Ведь под боком «Москва», «Столичный», да и «Метро» сгодилось бы. Не тот антураж, уважаемые! Тащиться туда пешком уже тяжеловато, такси не отловить, прокатимся на «троллейбасе». Благо «одиннадцатый» и «единичка» ходят беспрерывно. От стадиона альпинистский рывок в гору и кто доползет, перевалит швейцарские (не горные, а «вертухайские») заслоны, тот наверняка обрыщет. Скорее всего очередной геморрой.
В начале Красноармейской на заднюю площадку вваливается группа темпераментных интуристов. Это был недолгий период, когда в СССР (и соответственно в Киев) поглазеть на горбачевскую перестройку, а заодно и местные красивости начали прибывать граждане экзотической Мексики. И чего им не сиделось в своих Акапульках? В «ящике» еще не булькало сериальное «мыло» о страданиях Марианны и просто Марии и телезритель не рыдал в компании тамошних богатеев. В общем основной массе народонаселения эта страна раньше была до «фени», а заповедь держаться подальше от чужеродного туристического элемента всасывалась с мамкиным молоком.
Впрочем среди обывателей всегда была прослойка «пипла» продвинутого. Кого то «перло» от монументализма Сикейроса и Ривейры, кому то срывала «башню» магическая «сальса» Сантаны. Кое-кто из путан уже пытался отодрать позолоченные позументы с портов и сомбреро идальго, невесть как попавшего в «Лыбидь» и решившего сразить национальным одеянием. А давеча прошедшее в Мехико мировое футбольное ристалище открыло эту страну самым дремучим.
Можно упомянуть недавнюю премьеру очередного киношедевра корифейного и обласканного ГОСКИНО режиссера (который и после второго стакана не закусывал), как всегда снятого с голливудским размахом. Этот фильмище о мексиканской революции и бравом Панчо Вилье [62] не спасали обожаемые мэтром батальные сцены. Мелькания армий черноусых статистов, маузеров, сомбреро и пыльных кактусов вызывали непреодолимую зевоту. Меж тем «шедевр» продвигали на «Государыню» [63] и зрительская наполненность кинотеатров подразумевалась абсолютной. Для этого на премьеру загонялись (бесплатно) военные курсанты, студенты и прочий бесправный люд. Затем в кинотеатрах парочку дней крутили французский комедийный «свежачок», сборы от которого оформлялись задним числом.
Понятно, что в троллейбусе мексикосы моментально атакуются:
– Буэнас диас, сеньоры! Ду ю вонт ченч мани? Только песо? Но пасаран! Чего вообще надо? Готель «Днепр»? Так это в другую сторону, вылазьте!
– Карамба!
«Галантерейничая», он на выходе подает руку самой молодой и красивой сеньорите и о чудеса, та сходу виснет на нем, одаряет страстным поцелуем, явно не собираясь догонять коллег по туру. Те хихикают и благословляют прощальными помахиваниями. Неужели «выхлоп» от БЭМА столь волнителен?
Рвущийся на «горку» отряд не замечает потери бойца, только мидэ [64] Ленчик изумленно выкатившимися «лупетками» жадно пожирает незнакомку и остается.
Чего пялиться? Девка как девка. Достаточно рослая, жгучебрюнетистая и как говориться «сбитенькая». Конкистадорские корни не просматриваются. Наяву ацтеки или майя, словом индианочка чистейшей воды. Ее зовут Росита и она из города Таско. Это где рудокопы выдают «на гора» серебро, где тукают молоточки виртуозных ювелиров и где ее «тато має магазин».
Как любой уличный бонвиван он считал себя интересным парнягой, но все же не настолько чтобы являться объектом (крайне нетрезвым) страсти для дочерей капиталистических щук.
Читать дальше: Дочь Монтесумы, часть 2-я
Примечания:
62. По мотивам очерков американского журналиста, а позднее советско-коминтерновского контрабандиста Джона Рида. Плохо кончившего.
63. Госпремия – заветная для всех деятелей искусств подачка.
64. Мелкий (идиш).
К предыдущей главе: Самаритянки, часть 2-я
Нет одиноких людей
И одиноких стран
Если сами они
Этого не хотят
А. Гитович
И одиноких стран
Если сами они
Этого не хотят
А. Гитович
ри литра БЭМа на семь персон это много или мало? Смотря что за персоны. Взять хотя бы Алика…Тяжеловесное, золотоносное олимпийское прошлое и солидный, скандальный кабацкий стаж. Гигантский торс способен самолично переработать банку этого нектара в 36 оборотов, а тут еще шестеро закаленных бойцов. Ясно, что одной трехлитровой емкостью дело не ограничивается. В этой компании он самый молодой, но стажером его уже не назовешь. Соответствующий практикум пройден давным-давно.Все происходит в десертной кафешке на тишайшей Заньковецкой (некогда Меринговской) улице. Стены «бордо», вагонка и тяжкий дух прокисших муссов. Полки-столики подразумевают лишь стоячее потребление. БЭМ разливается в облепленные по краям сахарной крошкой стаканы (коктейльная заготовка), которые силовым методом сгребли со стойки гундящего бармена. Туда же пошла парочка не угрызаемых миндальных пирожных.
Прикончена последняя банка, пора перекурить. Он широким жестом запускает на круг пачку ментолового «Нью-порта». В клубах виргинской дымовухи перетираются: мировая политика (в рамках газеты «Известия»), новости спорта (после принятого все ощущают личную сопричастность) и сводки сексуальных фронтов. Стандартный после допинговый «шиздеш» мужских клубов.
БЭМ, бесспорно, напиток тонизирующий, но к чувству гармоничной завершенности не приводит. После него остро хочется чего-нибудь чистого и светлого. Вроде хорошо охлажденной «Столичной» под пласт горячезакопченного рыбного балыка.
В «Русь» так в «Русь», товарищи! Но почему именно туда? Ведь под боком «Москва», «Столичный», да и «Метро» сгодилось бы. Не тот антураж, уважаемые! Тащиться туда пешком уже тяжеловато, такси не отловить, прокатимся на «троллейбасе». Благо «одиннадцатый» и «единичка» ходят беспрерывно. От стадиона альпинистский рывок в гору и кто доползет, перевалит швейцарские (не горные, а «вертухайские») заслоны, тот наверняка обрыщет. Скорее всего очередной геморрой.
В начале Красноармейской на заднюю площадку вваливается группа темпераментных интуристов. Это был недолгий период, когда в СССР (и соответственно в Киев) поглазеть на горбачевскую перестройку, а заодно и местные красивости начали прибывать граждане экзотической Мексики. И чего им не сиделось в своих Акапульках? В «ящике» еще не булькало сериальное «мыло» о страданиях Марианны и просто Марии и телезритель не рыдал в компании тамошних богатеев. В общем основной массе народонаселения эта страна раньше была до «фени», а заповедь держаться подальше от чужеродного туристического элемента всасывалась с мамкиным молоком.
Впрочем среди обывателей всегда была прослойка «пипла» продвинутого. Кого то «перло» от монументализма Сикейроса и Ривейры, кому то срывала «башню» магическая «сальса» Сантаны. Кое-кто из путан уже пытался отодрать позолоченные позументы с портов и сомбреро идальго, невесть как попавшего в «Лыбидь» и решившего сразить национальным одеянием. А давеча прошедшее в Мехико мировое футбольное ристалище открыло эту страну самым дремучим.
Можно упомянуть недавнюю премьеру очередного киношедевра корифейного и обласканного ГОСКИНО режиссера (который и после второго стакана не закусывал), как всегда снятого с голливудским размахом. Этот фильмище о мексиканской революции и бравом Панчо Вилье [62] не спасали обожаемые мэтром батальные сцены. Мелькания армий черноусых статистов, маузеров, сомбреро и пыльных кактусов вызывали непреодолимую зевоту. Меж тем «шедевр» продвигали на «Государыню» [63] и зрительская наполненность кинотеатров подразумевалась абсолютной. Для этого на премьеру загонялись (бесплатно) военные курсанты, студенты и прочий бесправный люд. Затем в кинотеатрах парочку дней крутили французский комедийный «свежачок», сборы от которого оформлялись задним числом.
Понятно, что в троллейбусе мексикосы моментально атакуются:
– Буэнас диас, сеньоры! Ду ю вонт ченч мани? Только песо? Но пасаран! Чего вообще надо? Готель «Днепр»? Так это в другую сторону, вылазьте!
– Карамба!
«Галантерейничая», он на выходе подает руку самой молодой и красивой сеньорите и о чудеса, та сходу виснет на нем, одаряет страстным поцелуем, явно не собираясь догонять коллег по туру. Те хихикают и благословляют прощальными помахиваниями. Неужели «выхлоп» от БЭМА столь волнителен?
Рвущийся на «горку» отряд не замечает потери бойца, только мидэ [64] Ленчик изумленно выкатившимися «лупетками» жадно пожирает незнакомку и остается.
Чего пялиться? Девка как девка. Достаточно рослая, жгучебрюнетистая и как говориться «сбитенькая». Конкистадорские корни не просматриваются. Наяву ацтеки или майя, словом индианочка чистейшей воды. Ее зовут Росита и она из города Таско. Это где рудокопы выдают «на гора» серебро, где тукают молоточки виртуозных ювелиров и где ее «тато має магазин».
Как любой уличный бонвиван он считал себя интересным парнягой, но все же не настолько чтобы являться объектом (крайне нетрезвым) страсти для дочерей капиталистических щук.
Читать дальше: Дочь Монтесумы, часть 2-я
Примечания:
62. По мотивам очерков американского журналиста, а позднее советско-коминтерновского контрабандиста Джона Рида. Плохо кончившего.
63. Госпремия – заветная для всех деятелей искусств подачка.
64. Мелкий (идиш).
Вернуться назад