Молодежь и религия: религиозное сознание студенчества

К предыдущему разделу: Теоретические и практические проблемы бытия и изучения молодежной религиозности

Существенной проблемой социологических исследований является перегруженность анкет и комментариев к ним оценочными суждениями, такими как: «принуждать», «пытаться», «негативное влияние», «одиозные религиозные объединения», «нетрадиционные религиозные организации» [1], «секты», «зомбирование», «промывание мозгов» и т.д. Очевидно, что научные исследования должны базироваться на беспристрастном и объективном подходе, а не на утверждении позиций заказчиков исследования.

Недостаточно внимания уделяется анализу ошибок, возникающих при проведении социологических опросов, за исключением ошибок выборки. Тем не менее, погрешности измерений, обусловленные недостатками вопросника, могут быть серьезней ошибок выборки, поскольку никогда нельзя утверждать, что они случайны [2]. Однако, анкета в современной украинской социологии религии фактически продолжает быть лишь набором вопросов, критериями формулирования которых очень часто выступают интуиция или опыт.

В социологической литературе вопросы к респонденту разделяются на два класса: вопросы о поведении или фактах и вопросы о психологических установках и субъективных мыслях. К первому классу относятся вопросы типа «Как часто Вы посещаете религиозные службы?», «Как часто Вы принимаете причастие?». Вопросы, «По каким причинам Вы посещаете/не посещаете религиозные службы, собрания, служения?» относится ко второму классу. В поведенческих или фактологических вопросах выясняются характеристики людей или их действий, т.е. то, что в принципе может быть проверено сторонним наблюдателем. Иначе говоря, эта группа вопросов связана с характеристиками, событиями или действиями, которые являются внешними относительно конкретного человека. Возможность внешней верификации ответов реализуется далеко не всегда. Исследователь может сколько угодно говорить о поведенческих компонентах данного феномена, но такое описание не будет полностью отображать его сущности. Необходимо помнить, что это субъективное явление, поэтому его описание должно быть феноменологическим.

Вопросы относительно установок, мыслей и отношений нельзя верифицировать в принципе, так как психологические состояния присутствуют только в сознании опрашиваемых и доступны (если это в принципе возможно) лишь самим респондентам. Для поведенческих актов обоснованность ответов определяется интуитивно с помощью согласования мнений экспертов, которые наблюдают одни и те же факты. Для установок респондентов такое определение обоснованности научных идей является проблематичным. Есть ли суждения валидными, когда респондент отвечает на вопрос анкеты? Или мы можем говорить об адекватности ответов лишь при возможности сопоставить высказывание с его реальным поведением? Ответ лежит в большей мере в теоретическом обосновании, чем в достигнуто согласии [3].

Следует указать, что самые объективные опросники (как украинские, так и зарубежные), сознательно или бессознательно, прямо или косвенно, имеют один общий признак – христианоцентризм, а иногда и выраженную проправославность (православноцентризм). С научной точки зрения, такой подход недопустим, и методы, которыми оперируют исследователи, являются ошибочными. Во-первых, одним из главных принципов религиоведения есть объективность, которая раскрывается понятием открытости, внеконфессиональности, плюрализма [4]. В таком проблемном срезе все без исключения религии рассматриваются как равноценные. Таким образом, демонстрирование выраженной благосклонности или критичности к тому ил иному вероисповеданию в научных исследованиях является не допустимым. Во-вторых, методика проведения социологических опросов не допускает, чтобы при формулировании вопросов звучало предубеждение исследователя, и в одном и том же пункте было несколько блоков. В этой связи приведем мысль британского социолога религии Б. Вильсона: «в определенной мере, социология религии все же находится в плену своих понятий – понятий христианского рода». Однако любой критик из вне должен признать две вещи: что это есть плен, а не добровольная преданность, и что, по крайней мере, некоторые социологи осознают это [5].

В общем случае ученые стремятся к тому, чтобы создавать категории и понятия, которые имеют самое широкое применение. И в самом деле, теоретические размышления должны применяется безотносительно к культурной своеобразности или историческим обстоятельствам. Тем не менее, понятно, что такая высокая степень обобщения возможна лишь тогда, когда понятия достигнут очень высокого уровня абстракции. Но заметим, что, к сожалению, понятия высокого уровня обобщения и абстракции часто имеют очень ограниченную ценность, когда их применяют к иной культурной традиции. Они могут выступать основой дальновидных сравнений, но они не приближены к особенностям конкретного случая и мало помогают нам в работе с эмпирическим материалом.

Тяжело полностью освободиться от христианоцентричных тенденций и ориентаций. На сегодняшний день наука еще не выработала универсальный категориальный аппарат, который бы полностью снимал эти претензии. Вместе с тем целый ряд исследователей ставит под сомнение саму возможность определения «религии», которое было бы абсолютно независимым от европейского и христианского контекста.

Традиционное употребление термина «религия» довольно часто подразумевает собственно христианство, именно оно по обыкновению выступает объектом исследования. Опыт проведения опросов подтверждает, что для мусульман не совсем понятным окажется вопрос: «К какой конфессии Вы принадлежите?»; последователи буддизма в силу своих религиозных убеждений не могут отреагировать на вопрос «Верите ли Вы в Бога?»; последователи харизматического направления христианства не различают понятий «вера» и «религия».

Новые аспекты решения научной проблемы критериев религиозности, нуждаются в более широком обосновании методических и методологических подходов к социологическим опросам, которые, в свою очередь, предусматривают использование комплексного, многофакторного подхода к построению валидного инструментария. В этой связи констатируем, что проблемы методологии – одни из наиболее острых в современной социологии религии, поэтому актуальность приобретает выработка и применения новых парадигм для постижения сущности религиозного феномена.

Не пересказывая хрестоматийные истины, очертим некоторые фундаментальные позиции, от которых зависит внешняя структура и внутренняя логика монографического исследования. И здесь не обойтись без интерпретаций таких общефилософских базовых категорий, как религия, религиозное сознание, религиозность.

Религия интересует как мировоззренческая форма общественного сознания, которая отражает внешний мир в отношении к человеку и ее значении для жизнедеятельности общественного человека. Возникая в ходе объективного процесса становления личности, общества, человечества и будучи чем-то сверхличностным, историко-социальным, религия в то же время развивается и воспроизводится только в форме убеждений и поступков отдельных личностей, выступающих ее адептами, носителями и ретрансляторами. Следовательно, религия всегда непосредственно связана с индивидом и проявляется в личностной сфере. Кроме общественного и индивидуального измерений, религия существует на групповом уровне, что и выступит основным предметом научного интереса.

В современном религиоведении до сих пор четко не разведены некоторые родственные, хотя и самостоятельные категории, в частности религия, религиозность, религиозное сознание, религиозное мировоззрение и т.д. Все они тесно связаны друг с другом. Религиозное сознание является структурным элементом религии и в то же время – составляющей частью религиозности. Некоторые исследователи до сих пор не различают эти понятия, используя их как синонимы.

Классик украинского религиоведения А. Колодный в своем авторском учебнике, определяя религию, ее сущность, природу, структуру, место и роль в общественно-исторической действительности, личной жизни констатирует, что религиозное сознание выступает определяющим элементом религиозного комплекса [6]. Вместе с тем ученый разворачивает гносеологическую парадигму в сторону ее экзистенциализации, когда говорит, что «главная суть религии не в том, что она дает возможность человеку осознать свою причастность к Вселенной, а в том, что служит средством самоопределения человека в мире на основе ощущения наличия в себе какого-то сверхъестественного начала и веры в возможность своего приобщения к Высшей Сущности не с помощью рацио или какого-то обрядового действия, а через мистическую интуицию, т.н. эйдетическое видение» [7].

Таким образом, не погружаясь в проблему определения религии, от понимания которой, несомненно, зависит и определение религиозного сознания, отметим, что мы в целом разделяем точку зрения тех ученых, которые трактуют религиозное сознание как способ отношения верующего к миру через систему взглядов и чувств, смысл и значение которых составляе вера в высшую реальность, выходящую за пределы физического мира (Бог, Творец, Верховная Сущность, Вечность, Абсолют и др.), или же вера в некий принцип или закон (например, вера в существование души и ее переселение).

Как видим, религиозное сознание – явление сложное, многостороннее и внутренне неоднородное, которое не может быть чем-то статичным и изолированным от других сфер духовной жизни.

Читать далее: Теоретические и практические проблемы бытия и изучения молодежной религиозности (часть 3)

Примечания:

1. Васютинський В.О., Ліщинська О.А. Ставлення громадян до релігії та до поширення «нетрадиційних релігій»: результати вивчення громадської думки населення України / Інститут соціальної та політичної психології АПН України. – К., 2006 – 36с.

2. Юзва Л. Л. Логіка запитань і валідизація соціологічного опитувальника: Автореф. дис. канд. соціол. наук: 22.00.02 / НАН України; Інститут соціології. – К., 2007. – с.3.

3. Садмен С., Брэдберн Н. Форма вопроса в социальном контексте // Социологический журнал. – 2000. – № 3/4. – С. 154-155.

4. Принципи релігієзнавчого пізнання // Релігієзнавчий словник. – К., 1996. – С.258.

5. Вілсон Б. Соціологія релігії. / Пер. з англ. Марини Хорольської. – Х., 2002. – С.61.

6. Колодний А. Основи релігієзнавства. – К.-Дрогобич, 2006. – С.20.

7. Колодний А. Основи релігієзнавства. – К.-Дрогобич, 2006. – С.19.