ВВЕДЕНИЕ
Международное христианско-демократическое движение. Теория и практика
К предыдущей главе
Посвящается «всем, а наипаче своим по вере»
Послание к Галатам 6:10
ХХ — начало XXI вв. ознаменовались весьма многими событиями, существенно изменившими облик человечества. В течение данного исторического периода произошли две мировые и сотни региональных и гражданских войн, на политической карте мира появилось множество новых государств и автономных образований, ускорился процесс глобализации [1], возросло социальное и экономическое расслоение народов мира, усилились разрушительные тенденции в био- социо- и ноосферах и т.п. Все это и многое другое говорит о том, что человечество вступило в эпоху «больших скачков и перемен». «Человечество, — писал инициатор создания Римского клуба А.Печчеи, — не раз уже за всю историю своего существования переживало сложные, критические периоды, но никогда эти кризисы не достигали таких масштабов и не являлись следствием процессов, которые хотя бы отдаленно напоминали нынешнюю поистине головокружительную человеческую экспансию и неудержимый прогресс. Однако — при всей беспрецедентности этой ситуации и при всей нашей неспособности предсказать ее истинные последствия — она неопровержимо свидетельствует об одном — человечеству некого винить в ней, кроме самого себя» [2].
В конце ХХ столетия к социальным проблемам прибавились факторы космического порядка. Согласно данным естественных наук, наша Солнечная система вошла в зону более плотного межзвездного пространства, чем было прежде на протяжении многих тысяч лет. Вследствие этого она стала подвергаться гораздо большему энергетическому и вещественному воздействию, которое вызывает в ней глубокие преобразования физического характера. Это неминуемо стало сказываться и на Земле — колыбели и доме человечества. Резкое увеличение природных, антропогенных и техногенных катастроф за последние 20—30 лет — наглядный тому пример. Данные факты подтверждают концепцию А.Л.Чижевского, сформулированную им еще в начале ХХ в.: «В жизни природы все последовательно и все сопричинно связано между собою. Мир есть сложная система зависимых переменных, а не музей отдельных явлений, не перечень неподвижных фактов. В свете современного научного мировоззрения судьбы человечества, без сомнения, находятся в зависимости от судеб Вселенной. И это есть не только поэтическая мысль, могущая вдохновлять художника к творчеству, но истина, признание которой настоятельно требуют итоги современной точной науки… Включая человека и его психическую деятельность в область обычных явлений природы, современная наука тем самым дает основания предполагать некоторую зависимость, существующую между проявлениями интеллектуальной и социальной деятельности человека и рядом мощных явлений окружающей его природы. Жизнь Земли, всей Земли, взятой в целом, с ее атмо- гидро- и литосферою, а также со всеми растениями, животными и со всем населяющим Землю человечеством, мы должны рассматривать как жизнь одного общего организма. Став на такую точку зрения, следует уже a priori допустить, что важнейшие события в человеческих сообществах, охватывающие при участии народных масс целые страны, протекают одновременно с какими-либо колебаниями или изменениями сил окружающей природы» [3]. Весьма близкую позицию занимал также всемирно-известный ученый И.Пригожин, призывавший к изучению воздействия природы на общество и к диалогу представителей естественных и гуманитарных наук.
Сложившуюся ситуацию существенно усугубляет и тот факт, что современная техногенная (материально-техническая) цивилизация вошла в антагонистическое противоречие с природой. Это выражается в том, что «мы требуем от природы столько, сколько она, по существу, не может дать, не нарушая своей целостности.
Современные машины позволяют нам проникнуть в самые далекие уголки природы, изъять любые полезные ископаемые. Мы даже готовы вообразить себе, что нам все дозволено в отношении природы, поскольку она не может оказать нам (по крайней мере, пока. — М.С.) серьезного сопротивления. Поэтому мы, не задумываясь, вторгаемся в природные процессы, нарушаем их естественный ход и тем самым выводим их из состояния равновесия» [4]. В итоге, как указывают многие современные ученые, деятельность человека в настоящее время стала сравнимой с силами природы,
мощь его технических творений — с физическими полями Земли и всей Солнечной системы. «В течение ХХ века благодаря техническому прогрессу Земля дополнительно сама стала источником мощнейшего электромагнитного излучения в довольно широком спектре частот. Сейчас эта деятельность стала настолько бурной, что она видоизменяет электромагнитный каркас всей Солнечной системы, в основном через мощнейшее излучение в радиодиапазоне. Земля в радиодиапазоне выглядит много ярче, чем Солнце. Омские ученые замерили частоты, на которых работают средства спутниковой связи, пейджеры и телефоны. Оказывается, что интенсивность излучений в этих частотах над США выше, чем над Атлантикой на 1014 раз, т.е. территория США буквально раскалена этими электромагнитными излучениями. Модернизация радиосвязи привела к появлению на планете средств связи, работающих в мегагерцевом диапазоне. Сейчас на Земле существует более 280 млн. радиопередатчиков, работающих на этих частотах…»[5].
Дальнейшее продолжение технического прогресса в таком темпе, по мнению ученых с мировым именем А.Печчеи, Д.Х.Медоуз, Д.Л.Медоуз, Й.Рэндерса и др., угрожает гибелью если не всему человечеству, то, во всяком случае, значительной его части.
Кроме того, не оправдалась вера [6] во всемогущество новоевропейской (позитивной) науки, техники, «экономического человека». Эта вера доминировала лишь до тех пор, пока не стало очевидным, что технологические успехи оборачиваются против самого человека. Тут-то и обнаружилось, что наука фактически не способна решать такие фундаментальные проблемы человеческого бытия, как проблемы ценностных ориентиров, смысла жизни, смерти, судьбы и предназначения человека и человечества, что она не в состоянии дать людям утешение.
Это связано с тем, что наука, по К.Марксу, является теоретическим способом получения знания, продуктом «мыслящей» головы, которая осваивает мир исключительно ей присущим образом — образом, отличающимся от художественного, религиозного, «практически духовного освоения этого мира». В отличие от «практически духовного освоения» действительности, наука направлена на изучение внешнего по отношению к человеку мира, оставляя в стороне его внутренний мир. Несмотря на то, что весь ход ее развития «подводит к тому, чтобы человек наконец-то обратил внимание на самого себя, древняя заповедь “познай самого себя” все еще во многом остается благим пожеланием»[7].
Удивительно, но факт: люди идут дивиться горным высотам, морским волнам, речным просторам, океанам, объемлющим сушу, круговращению звезд, — а себя самих оставляют в стороне! Вследствие этого несмотря на весьма впечатляющие успехи науки, сделавшей громадный шаг вперед за прошедшие 2—2,5 тыс. лет, проблемы нравственности, добра и зла и т.п. остались практически на том же уровне. Вот почему даже непримиримые критики религии отдают себе отчет в том, что наука не может решить данные проблемы и вынуждены признать, что человечество в настоящее время испытывает одновременно и потребность в существовании науки, и потребность в существовании религии, во всяком случае, добавляют они, в нашу эпоху.
Ставка исключительно на человеческий разум, на науку как панацею от всех бед до предела обострила духовный кризис западной цивилизации [8]. Сегодня это стало настолько очевидным фактом, что ряд светских мыслителей, например, А.Маслоу, А.Печчеи, поставил на первый план духовные потребности человека.
Оказавшись в такой сложной ситуации, техногенная цивилизация обнаружила свою неспособность успешно решать глобальные проблемы современности. Последний тому пример — известный форум в Йоханнесбурге под эгидой ООН, на котором мировое сообщество предстало разделенным, как минимум, на три основные части: США, Европейский союз и страны «третьего мира». (В процессе работы данного форума США поставили во главу угла борьбу с международным терроризмом, Европейский союз — устранение экологической угрозы, «третий мир» — социально-экономическое развитие). При этом Соединенные Штаты, поддержав решения данного форума (как и ранее подписав Киотский протокол), отказываются их выполнять. Если и далее так будут идти дела, человечеству грозит опасность увязнуть в бесконечных дискуссиях, пустых словопрениях, в то время как все более очевидна необходимость решительных действий. «Время действовать» — таков лозунг современного дня, написанный, например, на знамени партийного блока ХДС/ХСС Германии. Тем более, что времени на действия остается все меньше и меньше, так как над человечеством неуклонно продолжают сгущаться тучи.
Несмотря на то, что биполярный мир канул в лету, масштабы производства и торговли оружием по-прежнему увеличиваются. В случае же войны воюющие стороны начнут интенсивно производить различные виды вооружений, невзирая на достигнутые в мирное время соглашения по их запрещению из-за опасения, что это сделает противная сторона. Возрастает загрязнение окружающей среды и околоземного космического пространства, истощаются природные ресурсы, стремительно растут психологические нагрузки, приводящие людей к психологическому онемению: «…перемены набирают скорость, из-за которой реальность иногда кажется калейдоскопом. Ибо убыстрение перемен не просто ударяет по промышленности или странам. Это конкретная сила, которая глубоко проникает в нашу частную жизнь, заставляет нас играть новые роли и ставит нас перед лицом опасности новой и сильно подрывающей душевное равновесие психологической болезни. Эту новую болезнь можно назвать “шок будущего”» [9].
Вот почему все большее признание получает точка зрения, согласно которой единственным выходом из создавшегося положения является переход человечеством на «духовный путь развития» (данный термин мы употребляем в качестве антитезы материальному пути развития современной цивилизации); того пути, который предложен, например, в ряде религиозных и философских учений и который, к сожалению, сегодня отвергается громадной частью человечества, особенно на Западе. Чтобы встать на него, человеку, главным образом западному, необходимо, с одной стороны, решить сократовский вопрос: «Познай самого себя», дополнить самопознание принципом: «Познайте себя в отцах, и отцов в себе, и будете братством сынов»[10], переориентировать личную активность с внешней стороны жизни на свой собственный внутренний мир, на преображение самого себя, повышение своего духовно-нравственного уровня и достижение святости, а с другой — привести сферы производства и потребления в соответствие с современными данными наук о Земле.
Конечно, мы пока не можем ответить на все вопросы бытия, и лишь одними собственными усилиями нам вряд ли когда-нибудь удастся этого добиться, но нам все более и более ясными становятся ответы на следующие вопросы: «Как мы должны жить?», «Что мы должны для этого делать?», «Кто уже сейчас может действовать, чтобы решить проблему выживания человечества?», «Кому именно, какой политической силе (или каким силам) человечество может вверить решение этой грандиозной задачи?».
По нашему мнению, одну из продуктивных моделей развития человечества предлагает международное христианско-демократическое движение [11]. Выражающиеся в ней идеи, представления, принципы и идеалы могут и должны быть воплощены в жизнь сторонниками этого движения.
Международное христианскоемократическое движение представляет собой совокупность близких по духу партий, союзов, объединений, организаций, групп, общин и отдельных лиц, мировоззренческие установки которых основываются на единстве христианских и демократических принципов и которые следуют соответствующей идеологии и политической практике. При этом их названия различны: христианские, христианско-демократические, социально-христианские, народные и т.д. Однако в общественной жизни можно встретить немало случаев, когда те или иные группы (или отдельные личности) именуют себя христианско-демократическими (или христианскими демократами) и исповедуют и христианство, и демократию, но тем не менее не являются христианско-демократическими (или христианскими демократами). Суть идеологии этого движения состоит в следующем. Идеология — это система концептуально оформленных представлений, ценностей, целей и идеалов, посредством которых определенные общности людей или индивиды выражают свое отношение к существующей социальной реальности. [12]
Основными формами отношения к существующей социальной реальности и, соответственно, социального и/или политического действия являются: 1) санкционирование, сохранение данного общественного порядка (традиционализм); 2) радикальное его преобразование: идеологии «левых» (революционное переустройство) и «правых» (контрреволюционный переворот); 3) совершенствование путем преображения человека и упрочение в нем духовно-нравственного начала, т.е. его эволюционное изменение (религиозно-социальные идеологии). К последней форме относится как раз идеология международного христианско-демократического движения, для которой неприемлемы ни сохранение, ни разрушение мирского порядка. Исходя из этого, мы считаем возможным представить идеологический спектр в таком виде, в котором христианская демократия занимает центральное место: традиционализм — консерватизм — либерализм — христианская демократия — социал-демократия — национал-социализм — коммунизм — анархия.
Разумеется, многие люди считают, что ныне религия не играет существенной роли в их жизни и жизни других людей и что международное христианско-демократическое движение географически сосредоточено преимущественно в странах Западной и Центральной Европы и Латинской Америки. Следовательно, полагают они, вряд ли можно утверждать, что это движение призвано сыграть решающую роль на нынешнем этапе исторического развития. Однако на эти и другие возможные возражения международное христианско-демократическое движение выдвигает следующие контраргументы:
1) Религиозные знания далеко не всегда противоречат науке, так как они являются двумя разными способами освоения действительности и, значит, имеют различия по предмету, методам, терминологии, истории и т.п. Эти различия значительно возросли после выхода в свет в 1632 г. книги Г. Галилея «Диалоги о двух основных системах организации мира». Более того, являясь с тех пор преимущественно оппонентами, религия и наука подчас дополняют друг друга, что, собственно говоря, признается многими крупнейшими учеными. Приведем лишь некоторые высказывания на этот счет: «Каждый, кто серьезно занимается наукой, убеждается в том, что в законах природы присутствует некий дух, и этот дух выше человека. По этой причине занятия наукой приводят человека к религии»; «наука без религии неполноценна, а религия без науки слепа» (А.Эйнштейн); «Именно наивная, ни в чем
непоколебимая вера, которую религия дарит своим приверженцам, дает наиболее мощные стимулы к творчеству, причем в области политики не меньше, чем в искусстве и науке» (М.Планк);
«Противостояние религии и науки — это пройденный этап. Но должен быть пройден какой-то этап и в развитии религии, и вообще в духовной жизни человека, чтобы все это было окончательно понято» (А.Д.Сахаров); «Атеистическая пропаганда 20—40-х годов (ХХ столетия. — М.С.) пыталась доказать, что наука и вера несовместимы. Это, конечно, глупое утверждение, не соответствующее действительности. Они совместимы, о чем свидетельствует опыт человечества» (Б.В.Раушенбах). Наиболее же отчетливо проблема взаимодействия религии и науки выражена в Пастырской конституции «Радость и надежда» Католической Церкви:
Второй Ватиканский «Священный Собор, приводя на память то, чему учил Первый Ватиканский Собор, заявляет, что должно различать “двойной порядок познания”, т.е. верою и разумом, и что Церковь, несомненно, не запрещает “человеческим искусствам и научным дисциплинам культуры пользоваться в их сфере свойственными им принципами и методами”; поэтому “признавая эту справедливую свободу, она утверждает законную автономию человеческой культуры и, в особенности, наук”» [13].
Как известно, в рамках католической теологии и философии гармония религии и науки обеспечивается томистской теорией гармонии веры и разума. Сегодня многие верующие ученые дополняют ее посредством включения в нее эксперимента. Подобное дополнение вполне обоснованно, ибо все три системы — чувственная, рациональная и интуитивная — имманентны сущности человека. По словам П.А.Сорокина, эти системы являются источниками «достоверного познания и каждая из них, используемая по назначению, дает нам знание того или иного важного аспекта объективной реальности, и ни одну из них нельзя считать целиком ложной. С другой стороны, любая из них, взятая в отдельности, вне связи с другими, может оказаться ошибочной… Ни одна из них не может охватить всю истину. В трехмерном пространстве веры, разума и чувств общая истина ближе к абсолютной, чем истина, рожденная одной из этих форм. Точно так же всеобъемлющая истина, являющаяся результатом интуиции, разума и ощущений, ближе к бесконечной металогической реальности, к coincidentia oppositorum св. Августина, Эригены и Николая Кузанского, чем чувственная, рациональная и интуитивная реальности, открытые в рамках какой-либо одной системы. Эмпирио6чувственная реальность питается чувствами, рациональная — разумом, а сверхрациональная — верой. Каждая из этих систем, взятая изолированно от других, становится менее достоверной и более ошибочной даже в рамках собственной компетентности»[14].
Далее этот крупнейший социолог ХХ века говорит о пагубных последствиях однобокого доминирования односторонних истин в обществе: «Общество, в котором властвует такая односторонняя истина, отстраняется от реальности, от реального знания. Это приводит его к невежеству, ошибкам, пустоте ценностей, к бесплодию творческих возможностей, к нищете социально-культурной жизни. Эта тенденция приводит к теоретическим и практическим трудностям для такого общества. Его приспособление к реальности становится все более и более затрудненным; его потребности удовлетворяются все меньше и меньше; его жизнь, безопасность, порядок, творческий опыт становятся все более и более дезорганизованными. Рано или поздно наступает момент, когда оно оказывается перед лицом альтернативы: либо продолжить развитие в заданном направлении и пережить полную атрофию, либо изменить курс за счет принятия другой, более адекватной системы истины, реальности и культурных ценностей» [15].
Следовательно, мы можем говорить, с одной стороны, о возможности синтеза науки и религии, а с другой — его необходимости. Основания для возможности такого синтеза и, тем самым, преодоления абсолютизации методологии сциентизма — одной из характерных черт постмодернистской эпохи — мы находим опять-таки в высказываниях ряда крупнейших мировых ученых: «Человеческий ум ищет причину всего происходящего, и когда он доходит до последней причины — это и есть Бог. В своем стремлении искать причину он доходит до Бога. Но сам я не верю в Бога, я неверующий» (И.П.Павлов); «То, что происходит и развивается, ход этого развития зависит от начальной Причины, вне природы находящейся. Значит, все зависит от Бога»; «Бог есть причина всех явлений, причина вещества и всех его законов» (К.Э.Циолковский); «Бог — это информация, отделенная от сигналов (полей) и существующая сама по себе» (Н.Винер); «Первый глоток из сосуда естествознания порождает атеизм, но на дне сосуда нас ожидает Бог» (В.Гейзенберг); «Концептуальная структура современной физики все более напоминает философию индуизма» (А.Салама); Современная физика дает начало последовательному взгляду на мир, не противоречащему древней восточной мудрости» (Ф.Капра); «Выбор начального состояния Вселенной должен производиться очень тщательно, если горячая модель Большого Взрыва применима до самого момента начала отсчета времени. Почему начало Вселенной должно быть именно таким, очень трудно объяснить иначе, как деянием Бога, которому захотелось создать таких живых существ, как мы»; «Пока мы считаем, что у Вселенной было начало, мы можем думать, что у нее был Создатель» (С.Хокинг), т.е. вера в правоту теории расширяющейся Вселенной и Большого Взрыва не противоречит вере в Бога-Творца, но указывает пределы времени, в течение которого Он должен был справиться со своей задачей. О согласовании модели Большого Взрыва с Библией в 1951 г. заявила также Католическая Церковь.
Более того, по нашему глубокому убеждению, современная наука, как никогда ранее, нуждается, выражаясь языком Т.Куна, в смене собственной парадигмы [16] и, таким образом, в возможном сближении с религиозной философией, религией и, в определенных случаях, даже с мифологией, ибо миф — это не всегда вымысел. И тогда наука сможет ставить вопрос не только «Как?», но и «Почему?». В свою очередь, религия должна отказаться от самодовольства, которое еще во многом свойственно ей. Иначе говоря, к вопросу о соотношении науки и религии необходимо подходить диалектически, не противопоставляя, а соединяя рациональное и иррациональное, сциентизм и антисциентизм. Обратимся по этому поводу, в частности, к Р.Декарту, который определял философию не только как размышление, но и как переживание. «Под словом “мышление” я разумею, — писал он, — все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собою; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить» [17]. При таком понимании философия явно сближается с религией, которая, по словам Ф.Энгельса, существует как непосредственная, эмоциональная форма отношения людей к господствующим над ними силам.
Необходимость синтеза науки и религии продиктована задачами преодоления духовного кризиса западной цивилизации и, главное, решения проблемы выживания человечества: «Лукавить поздно: человечество ныне подошло к такому этапу, когда его самосознание не может ограничиваться абсолютизацией земного опыта “овладения” природой, представлениями о разуме, духовности, свободе, которые расцениваются как уникальные и действующие в изоляции от общих процессов во Вселенной. Речь идет о необходимости прорыва на качественно иной уровень, о серии “сумасшедших идей”, бросающих вызов прежнему культу рационализма, признании невосполнимой роли вненаучного и ненаучного знания» [18].
Другими словами, только на фундаменте соединения научного познания и ненаучного (внелогического, образного) восприятия мира, которые сегодня по большей части оторваны друг от друга, можно достичь целостного понимания объективного мира, охватывающего все стороны действительности. Наконец, не так давно в интервью журналу «Науковедение» глава Российского философского общества В.С.Степин заявил: «Есть такие аспекты человеческого опыта, которые необходимы для воспроизводства и развития социальной жизни, но которые не может выразить наука. Их выражают другие формы познания — художественное постижение мира, обыденное познание, религиозный опыт. Возникающие здесь знания о человеке и мире вненаучны, но это не снижает их социокультурной ценности. В свое время Р.Фейнман — известный физик, лауреат Нобелевской премии — сказал в шутку (в которой большая доля правды), что не все ненаучное плохо, например, любовь. Наука не исчерпывает собой всей культуры. Она является лишь одной из ее областей, которая взаимодействует с другими. И это взаимодействие выступает важным фактором развития как науки, так и культуры в целом» [19].
Создание морали, вдохновляемой «научным духом», о чем в свое время говорил социолог Э. Дюркгейм, практически ничего не дает. Наглядный тому пример — казалось бы, научно обоснованный «Моральный кодекс строителя коммунизма», который по сути лишь повторяет давно известные религиозные заповеди. Вот почему человечеству, вступившему в третье тысячелетие, не остается ничего иного, как решительно переосмыслить хрестоматийные мировоззренческие устои. В противном случае нас ожидает полная нравственная деградация и гибель. Бог нас в очередной раз предупреждает об этом. Теперь уже и через науку, которая
фиксирует в последние годы возрастание активности геологических процессов на Солнце, Юпитере, Марсе и на нашей планете.
Наша позиция в данном вопросе состоит в том, что в будущем наука не вытеснит религию из сферы знания и жизни людей, как ошибочно полагал, например, О.Конт, исходя из научных представлений своего времени. Мы на стороне тех, кто утверждает, что «пока у человечества есть только два пути для того, чтобы заглянуть в будущее. Это наука и религия» [20]. И в этом заключен источник громадной силы международного христианско-демократического движения.
2) Несмотря на колоссальные трудности (процесс секуляризации, господство макиавеллизма, прагматизма, меркантилизма, гедонизма, светского образа жизни и т.п.), которые подстерегают международное христианско-демократическое движение, оно тем не менее представляет собой внушительную политическую силу, которая учитывает как духовное, так и материальное начала и способна направить западную цивилизацию на духовный путь развития. Необходимость этого признают также некоторые мыслители других философских ориентаций. Например, тот же Печчеи считал, что мы должны наметить абсолютно новый курс развития человечества. Разумеется, христианско-демократическое движение сможет справиться с этой задачей только в том случае, если будет следовать собственной теории и если убедит как народы своих стран, так и другие народы мира в актуальности перехода к новой эпохе — эпохе, выражаясь словами Ж. Маритена, «интегрального гуманизма».
3) Христианско-демократические партии не являются ни конфессиональными, ни классовыми партиями; это партии, вовлекающие в сферу своей деятельности широкий спектр социального
состава общества. «Они, — пишет А. А. Амплеева, — рассматривают себя в качестве народных партий, увязывая это с представлением о совокупности интересов всего общества вне зависимости от того, какие экономические, социальные и культурные интересы выражают представители тех или иных социальных слоев общества» [21].
4) Как показывает исторический опыт, позитивный характер международного христианско-демократического движения несомненен, и потому оно должно быть востребовано в том или ином виде и в нашей стране, чтобы помочь вывести ее из глубочайшего системного кризиса, охватившего все стороны жизни соотечественников: духовно-нравственную, личностную, социальную, политическую, экономическую, правовую, национальную, культурную и др. Кроме того, осмысление сложившихся неблагоприятных для России внешне- и внутриполитических реалий породило тревогу за настоящее и будущее нашего Отечества, вызвало к жизни дискуссии о том, какой дальнейший путь развития нам следует избрать. По этой причине возрастает интерес не только к православной традиции и отечественному историческому наследию, но и к мировой христианской традиции, наследию и опыту зарубежных стран, в первую очередь, европейских. Этот интерес имеет как политический, так и академический аспект и, безусловно, стимулируется практически новой для нас литературой, вышедшей в свет в нашей стране за последние 10—15 лет. Это-то и дало основание автору посвятить настоящую монографию исследованию процесса становления и развития теории и практики международного христианско-демократического движения.
Примечания:
1 Под «глобализацией» мы понимаем становление многомерного и многоуровневого мира, взаимосвязанного в одних измерениях и гетерогенного в других, международной политической системы со свойственной ей структурой и порядком.
2 Печчеи А. Человеческие качества. М., 1980. С. 259.
3 Чижевский А.Л. Физические факторы исторического процесса. Калуга, 1924. С. 6—7.
4 Гобозов И.А. Введение в философию истории. М., 1993. С. 33—34.
5 Дмитриев А.Н. Изменения в Солнечной системе и на планете Земля. М., 2001. С. 39-40.
6 Не считая целесообразным давать свое определение веры, в зависимости от контекста мы используем такие ее трактовки, как: 1) убежденность, безусловное доверие авторитету, 2) уверенность, основанную на житейском опыте, знании, доказательствах, 3) то же самое, что и вероисповедание. В данном понимании веры содержится, выражаясь языком М.Бубера, два ее образа: «Одна форма веры выражается в том, что я доверяю кому-либо, пусть даже у меня нет “достаточного основания” доверять этому человеку.
Другая форма веры обнаруживается в том, что я, тоже без достаточного основания, признаю истинность чего-либо. В обоих случаях невозможность обоснования указывает не на недостаток моих интеллектуальных способностей, а на существенную особенность моего отношения к человеку, которому я доверяю, или к содержанию, которое я признаю истинным… Отношение доверия основано на состоянии соприкосновения: соприкосновения моей целостности с тем, к чему я испытываю доверие. Отношение признания основано на акте принятия: моя личностная целостность принимает то, что я признаю истинным… Эти названия обозначают лишь то, что один из этих образов веры нашел законченное выражение у евреев, а другой — у христиан.
Каждый из этих образов веры привился и на “чужом” поле: “еврейский” в христианстве, но также и “христианский” в еврействе, причем еще в дохристианском еврействе» (М. Бубер. Два образа веры. М., 1995. С. 234, 237).
7 Гримак Л.П. Резервы человеческой психики. М., 1989. С. 14.
8 Под «духовным кризисом» мы понимаем такое существование западного человека и созданных им цивилизации и культуры, для которых присущи упрощенное или неверное понимание сущности человека, утрата классического, целостного представления о нем, господство «одномерного человека»,
«человека массы», «среднего человека», абстрактного «man», «человека играющего», потеря реальности «глубинного самобытия человека», подлинной цели человеческой жизни, находящейся вне материального достатка, материального мира и земной истории. «Ибо какая иная цель наша, как не та, чтобы достигнуть царства, которое не имеет конца?» (Августин А. О граде Божием. М., 1994. ХХII, 30).
9 Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2001. С. 22.
10 Сократовский вопрос требует дополнения потому, что взятый сам по
себе он приводит к субъективно-идеалистической трактовке познания и означает следующее: «Не верь, следовательно, отцам, т.е. преданию, не верь свидетельству других, или братьев, знай только себя, говорит демон (дельфийский или сократов). “Познаю (мыслю. — М.С.), следовательно, существую”, отвечает Картезий, т.е., поясняет Фихте: “Я — познающее и есть существующее, все же прочее есть лишь познаваемое, т.е. лишь мысленное, следовательно, несуществующее”. Итак: “Возлюби себя всею душою твоею, всем сердцем твоим”, — заключают Штирнер и Ницше, т.е. найди в себе себя, будь единственным и ничего, кроме себя, не признавай» (Федоров Н.Ф. Супраморализм, или всеобщий синтез (т.е. всеобщее объединение) / Собрание сочинений. М., 1995. Т.1. С. 394).
11 В настоящее время христианско-демократическое движение представлено политическими партиями и организациями более чем в 150-ти государствах мира. Некоторые из них являются в данный момент правящими или
входят в правительственные коалиции. Почти все они — члены Интернационала христианской демократии, созданного в 1961 г. (до 1982 г. — Всемирный христианско-демократический союз).
12 Здесь уместно напомнить о проблематичности определения идеологии,
на чем убедительно акцентирует внимание такой автор как В.Я.Пащенко: «Хотя термин “идеология” является одним из широко распространенных в общественных, да и не только в общественных, науках, он не имеет общезначимо строгого определения, и вообще решение этой проблемы теоретиками идеологии ставится под большое сомнение… Сложность однозначного определения феномена идеологии и, следовательно, создания его истории обусловлена в первую очередь неразрывной связью идей и социальных интересов, прежде всего политических… Со времени своего появления понятие идеологии становится предметом ожесточенных теоретических споров, нередко переходящих в практические действия, особенно если представителям той или иной идеологической концепции удается получить в свои руки политическую власть. Впервые это рельефно было продемонстрировано во взаимоотношениях первых идеологов-теоретиков де Траси, Кондильяка, Кабаниса с практиком Наполеоном. Вероятно, именно этим противостоянием было положено начало двум ракурсам рассмотрения феномена идеологии — гносеологическому, когда центральной является проблема о соотношении идеологии и науки, истинности или ложности идеологических концепций, и онтологическому, когда идеология зачастую вне зависимости от ее “истинности” или “ложности” рассматривается как организующая сила, действующая либо в качестве апологета существующих социально-политических отношений, либо в качестве их оппонента» (Пащенко В.Я. Идеология евразийства. М., 2000. С. 31, 40). Сторонниками гносеологического ракурса были А.Л.Дестют де Траси, К.Маркс, Ф.Энгельс и др., онтологического — М.Вебер, В.И.Ленин, Т.Веблен и др. Синтетический ракурс, диалектически объединяющий указанные ракурсы, зарождается в ХХ столетии в трудах евразийцев, Г.Лукача, К.Мангейма, группы «Praxis», Франкфуртской и Корчуланской школ. К данному методологическому направлению принадлежат и классики христианско-демократического движения: Ж.Маритен, Э.Мунье, Л.Эрхард и др.
[13] Второй Ватиканский Собор. Конституции. Декреты. Декларации. Брюс=
сель, 1992. С. 387.
14 Сорокин П. Кризис нашего времени / Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 478.
15 Там же. С. 479.
16 Дело в том, что к настоящему времени накоплено достаточно много эмпирических данных о торсионных полях, биополе, НЛО, «жизни после смерти» и др., которые не укладываются в рамки современной парадигмы науки.
Однако вместо того, чтобы изучать данные явления, наша Российская академия наук учредила в духе инквизиции в 1999 г. Комиссию по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований. К сожалению, российская академическая наука так, по-видимому, и не усвоила, что «истина и заблуждение — диалектически противоположные стороны научного познания, внутренне присущие ему. Исключение из него одной из этих противоположностей делает само познание невозможным… ученый вынужден пользоваться методом проб и ошибок. Применяя его, он практически никогда не угадывает сразу тот путь, который ведет к истине. Нахождению истины обычно предшествует цепь заблуждений. Заблуждения в данном случае — это не просто ошибочные решения проблемы, но такие ошибочные решения, которые принимаются за истинные» (Чудинов Э.М. Природа научной истины. М.,
1977. С. 290=291). Понятие «научность» не всегда совпадает с понятием «истинность». Более того, «в сфере человеческой деятельности имеется не так уж много областей, если они вообще есть, свободных от человеческой погрешности… наука погрешима, ибо наука — дело рук человеческих» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 386-387).
17 Декарт Р. Начала философии / Избранные произведения. М., 1950.
С. 429.
18 Митрохин Л.Н. Философия религии. М., 1993. С. 411.
19 Степин В.С. Наука и лженаука. Интервью // Науковедение. 2000, №1. С. 74.
20 Садовничий А.В. Роль кафедр гуманитарных и социально-экономических дисциплин в процессе модернизации высшей школы // Московский университет. 2003, №40, ноябрь. С. 7.
21 Амплеева А.А. Христианско-демократическое движение в Западной Европе и России. М., 2002. С. 16.
К следующей главе
К предыдущей главе
Посвящается «всем, а наипаче своим по вере»
Послание к Галатам 6:10
ХХ — начало XXI вв. ознаменовались весьма многими событиями, существенно изменившими облик человечества. В течение данного исторического периода произошли две мировые и сотни региональных и гражданских войн, на политической карте мира появилось множество новых государств и автономных образований, ускорился процесс глобализации [1], возросло социальное и экономическое расслоение народов мира, усилились разрушительные тенденции в био- социо- и ноосферах и т.п. Все это и многое другое говорит о том, что человечество вступило в эпоху «больших скачков и перемен». «Человечество, — писал инициатор создания Римского клуба А.Печчеи, — не раз уже за всю историю своего существования переживало сложные, критические периоды, но никогда эти кризисы не достигали таких масштабов и не являлись следствием процессов, которые хотя бы отдаленно напоминали нынешнюю поистине головокружительную человеческую экспансию и неудержимый прогресс. Однако — при всей беспрецедентности этой ситуации и при всей нашей неспособности предсказать ее истинные последствия — она неопровержимо свидетельствует об одном — человечеству некого винить в ней, кроме самого себя» [2].
В конце ХХ столетия к социальным проблемам прибавились факторы космического порядка. Согласно данным естественных наук, наша Солнечная система вошла в зону более плотного межзвездного пространства, чем было прежде на протяжении многих тысяч лет. Вследствие этого она стала подвергаться гораздо большему энергетическому и вещественному воздействию, которое вызывает в ней глубокие преобразования физического характера. Это неминуемо стало сказываться и на Земле — колыбели и доме человечества. Резкое увеличение природных, антропогенных и техногенных катастроф за последние 20—30 лет — наглядный тому пример. Данные факты подтверждают концепцию А.Л.Чижевского, сформулированную им еще в начале ХХ в.: «В жизни природы все последовательно и все сопричинно связано между собою. Мир есть сложная система зависимых переменных, а не музей отдельных явлений, не перечень неподвижных фактов. В свете современного научного мировоззрения судьбы человечества, без сомнения, находятся в зависимости от судеб Вселенной. И это есть не только поэтическая мысль, могущая вдохновлять художника к творчеству, но истина, признание которой настоятельно требуют итоги современной точной науки… Включая человека и его психическую деятельность в область обычных явлений природы, современная наука тем самым дает основания предполагать некоторую зависимость, существующую между проявлениями интеллектуальной и социальной деятельности человека и рядом мощных явлений окружающей его природы. Жизнь Земли, всей Земли, взятой в целом, с ее атмо- гидро- и литосферою, а также со всеми растениями, животными и со всем населяющим Землю человечеством, мы должны рассматривать как жизнь одного общего организма. Став на такую точку зрения, следует уже a priori допустить, что важнейшие события в человеческих сообществах, охватывающие при участии народных масс целые страны, протекают одновременно с какими-либо колебаниями или изменениями сил окружающей природы» [3]. Весьма близкую позицию занимал также всемирно-известный ученый И.Пригожин, призывавший к изучению воздействия природы на общество и к диалогу представителей естественных и гуманитарных наук.
Сложившуюся ситуацию существенно усугубляет и тот факт, что современная техногенная (материально-техническая) цивилизация вошла в антагонистическое противоречие с природой. Это выражается в том, что «мы требуем от природы столько, сколько она, по существу, не может дать, не нарушая своей целостности.
Современные машины позволяют нам проникнуть в самые далекие уголки природы, изъять любые полезные ископаемые. Мы даже готовы вообразить себе, что нам все дозволено в отношении природы, поскольку она не может оказать нам (по крайней мере, пока. — М.С.) серьезного сопротивления. Поэтому мы, не задумываясь, вторгаемся в природные процессы, нарушаем их естественный ход и тем самым выводим их из состояния равновесия» [4]. В итоге, как указывают многие современные ученые, деятельность человека в настоящее время стала сравнимой с силами природы,
мощь его технических творений — с физическими полями Земли и всей Солнечной системы. «В течение ХХ века благодаря техническому прогрессу Земля дополнительно сама стала источником мощнейшего электромагнитного излучения в довольно широком спектре частот. Сейчас эта деятельность стала настолько бурной, что она видоизменяет электромагнитный каркас всей Солнечной системы, в основном через мощнейшее излучение в радиодиапазоне. Земля в радиодиапазоне выглядит много ярче, чем Солнце. Омские ученые замерили частоты, на которых работают средства спутниковой связи, пейджеры и телефоны. Оказывается, что интенсивность излучений в этих частотах над США выше, чем над Атлантикой на 1014 раз, т.е. территория США буквально раскалена этими электромагнитными излучениями. Модернизация радиосвязи привела к появлению на планете средств связи, работающих в мегагерцевом диапазоне. Сейчас на Земле существует более 280 млн. радиопередатчиков, работающих на этих частотах…»[5].
Дальнейшее продолжение технического прогресса в таком темпе, по мнению ученых с мировым именем А.Печчеи, Д.Х.Медоуз, Д.Л.Медоуз, Й.Рэндерса и др., угрожает гибелью если не всему человечеству, то, во всяком случае, значительной его части.
Кроме того, не оправдалась вера [6] во всемогущество новоевропейской (позитивной) науки, техники, «экономического человека». Эта вера доминировала лишь до тех пор, пока не стало очевидным, что технологические успехи оборачиваются против самого человека. Тут-то и обнаружилось, что наука фактически не способна решать такие фундаментальные проблемы человеческого бытия, как проблемы ценностных ориентиров, смысла жизни, смерти, судьбы и предназначения человека и человечества, что она не в состоянии дать людям утешение.
Это связано с тем, что наука, по К.Марксу, является теоретическим способом получения знания, продуктом «мыслящей» головы, которая осваивает мир исключительно ей присущим образом — образом, отличающимся от художественного, религиозного, «практически духовного освоения этого мира». В отличие от «практически духовного освоения» действительности, наука направлена на изучение внешнего по отношению к человеку мира, оставляя в стороне его внутренний мир. Несмотря на то, что весь ход ее развития «подводит к тому, чтобы человек наконец-то обратил внимание на самого себя, древняя заповедь “познай самого себя” все еще во многом остается благим пожеланием»[7].
Удивительно, но факт: люди идут дивиться горным высотам, морским волнам, речным просторам, океанам, объемлющим сушу, круговращению звезд, — а себя самих оставляют в стороне! Вследствие этого несмотря на весьма впечатляющие успехи науки, сделавшей громадный шаг вперед за прошедшие 2—2,5 тыс. лет, проблемы нравственности, добра и зла и т.п. остались практически на том же уровне. Вот почему даже непримиримые критики религии отдают себе отчет в том, что наука не может решить данные проблемы и вынуждены признать, что человечество в настоящее время испытывает одновременно и потребность в существовании науки, и потребность в существовании религии, во всяком случае, добавляют они, в нашу эпоху.
Ставка исключительно на человеческий разум, на науку как панацею от всех бед до предела обострила духовный кризис западной цивилизации [8]. Сегодня это стало настолько очевидным фактом, что ряд светских мыслителей, например, А.Маслоу, А.Печчеи, поставил на первый план духовные потребности человека.
Оказавшись в такой сложной ситуации, техногенная цивилизация обнаружила свою неспособность успешно решать глобальные проблемы современности. Последний тому пример — известный форум в Йоханнесбурге под эгидой ООН, на котором мировое сообщество предстало разделенным, как минимум, на три основные части: США, Европейский союз и страны «третьего мира». (В процессе работы данного форума США поставили во главу угла борьбу с международным терроризмом, Европейский союз — устранение экологической угрозы, «третий мир» — социально-экономическое развитие). При этом Соединенные Штаты, поддержав решения данного форума (как и ранее подписав Киотский протокол), отказываются их выполнять. Если и далее так будут идти дела, человечеству грозит опасность увязнуть в бесконечных дискуссиях, пустых словопрениях, в то время как все более очевидна необходимость решительных действий. «Время действовать» — таков лозунг современного дня, написанный, например, на знамени партийного блока ХДС/ХСС Германии. Тем более, что времени на действия остается все меньше и меньше, так как над человечеством неуклонно продолжают сгущаться тучи.
Несмотря на то, что биполярный мир канул в лету, масштабы производства и торговли оружием по-прежнему увеличиваются. В случае же войны воюющие стороны начнут интенсивно производить различные виды вооружений, невзирая на достигнутые в мирное время соглашения по их запрещению из-за опасения, что это сделает противная сторона. Возрастает загрязнение окружающей среды и околоземного космического пространства, истощаются природные ресурсы, стремительно растут психологические нагрузки, приводящие людей к психологическому онемению: «…перемены набирают скорость, из-за которой реальность иногда кажется калейдоскопом. Ибо убыстрение перемен не просто ударяет по промышленности или странам. Это конкретная сила, которая глубоко проникает в нашу частную жизнь, заставляет нас играть новые роли и ставит нас перед лицом опасности новой и сильно подрывающей душевное равновесие психологической болезни. Эту новую болезнь можно назвать “шок будущего”» [9].
Вот почему все большее признание получает точка зрения, согласно которой единственным выходом из создавшегося положения является переход человечеством на «духовный путь развития» (данный термин мы употребляем в качестве антитезы материальному пути развития современной цивилизации); того пути, который предложен, например, в ряде религиозных и философских учений и который, к сожалению, сегодня отвергается громадной частью человечества, особенно на Западе. Чтобы встать на него, человеку, главным образом западному, необходимо, с одной стороны, решить сократовский вопрос: «Познай самого себя», дополнить самопознание принципом: «Познайте себя в отцах, и отцов в себе, и будете братством сынов»[10], переориентировать личную активность с внешней стороны жизни на свой собственный внутренний мир, на преображение самого себя, повышение своего духовно-нравственного уровня и достижение святости, а с другой — привести сферы производства и потребления в соответствие с современными данными наук о Земле.
Конечно, мы пока не можем ответить на все вопросы бытия, и лишь одними собственными усилиями нам вряд ли когда-нибудь удастся этого добиться, но нам все более и более ясными становятся ответы на следующие вопросы: «Как мы должны жить?», «Что мы должны для этого делать?», «Кто уже сейчас может действовать, чтобы решить проблему выживания человечества?», «Кому именно, какой политической силе (или каким силам) человечество может вверить решение этой грандиозной задачи?».
По нашему мнению, одну из продуктивных моделей развития человечества предлагает международное христианско-демократическое движение [11]. Выражающиеся в ней идеи, представления, принципы и идеалы могут и должны быть воплощены в жизнь сторонниками этого движения.
Международное христианскоемократическое движение представляет собой совокупность близких по духу партий, союзов, объединений, организаций, групп, общин и отдельных лиц, мировоззренческие установки которых основываются на единстве христианских и демократических принципов и которые следуют соответствующей идеологии и политической практике. При этом их названия различны: христианские, христианско-демократические, социально-христианские, народные и т.д. Однако в общественной жизни можно встретить немало случаев, когда те или иные группы (или отдельные личности) именуют себя христианско-демократическими (или христианскими демократами) и исповедуют и христианство, и демократию, но тем не менее не являются христианско-демократическими (или христианскими демократами). Суть идеологии этого движения состоит в следующем. Идеология — это система концептуально оформленных представлений, ценностей, целей и идеалов, посредством которых определенные общности людей или индивиды выражают свое отношение к существующей социальной реальности. [12]
Основными формами отношения к существующей социальной реальности и, соответственно, социального и/или политического действия являются: 1) санкционирование, сохранение данного общественного порядка (традиционализм); 2) радикальное его преобразование: идеологии «левых» (революционное переустройство) и «правых» (контрреволюционный переворот); 3) совершенствование путем преображения человека и упрочение в нем духовно-нравственного начала, т.е. его эволюционное изменение (религиозно-социальные идеологии). К последней форме относится как раз идеология международного христианско-демократического движения, для которой неприемлемы ни сохранение, ни разрушение мирского порядка. Исходя из этого, мы считаем возможным представить идеологический спектр в таком виде, в котором христианская демократия занимает центральное место: традиционализм — консерватизм — либерализм — христианская демократия — социал-демократия — национал-социализм — коммунизм — анархия.
Разумеется, многие люди считают, что ныне религия не играет существенной роли в их жизни и жизни других людей и что международное христианско-демократическое движение географически сосредоточено преимущественно в странах Западной и Центральной Европы и Латинской Америки. Следовательно, полагают они, вряд ли можно утверждать, что это движение призвано сыграть решающую роль на нынешнем этапе исторического развития. Однако на эти и другие возможные возражения международное христианско-демократическое движение выдвигает следующие контраргументы:
1) Религиозные знания далеко не всегда противоречат науке, так как они являются двумя разными способами освоения действительности и, значит, имеют различия по предмету, методам, терминологии, истории и т.п. Эти различия значительно возросли после выхода в свет в 1632 г. книги Г. Галилея «Диалоги о двух основных системах организации мира». Более того, являясь с тех пор преимущественно оппонентами, религия и наука подчас дополняют друг друга, что, собственно говоря, признается многими крупнейшими учеными. Приведем лишь некоторые высказывания на этот счет: «Каждый, кто серьезно занимается наукой, убеждается в том, что в законах природы присутствует некий дух, и этот дух выше человека. По этой причине занятия наукой приводят человека к религии»; «наука без религии неполноценна, а религия без науки слепа» (А.Эйнштейн); «Именно наивная, ни в чем
непоколебимая вера, которую религия дарит своим приверженцам, дает наиболее мощные стимулы к творчеству, причем в области политики не меньше, чем в искусстве и науке» (М.Планк);
«Противостояние религии и науки — это пройденный этап. Но должен быть пройден какой-то этап и в развитии религии, и вообще в духовной жизни человека, чтобы все это было окончательно понято» (А.Д.Сахаров); «Атеистическая пропаганда 20—40-х годов (ХХ столетия. — М.С.) пыталась доказать, что наука и вера несовместимы. Это, конечно, глупое утверждение, не соответствующее действительности. Они совместимы, о чем свидетельствует опыт человечества» (Б.В.Раушенбах). Наиболее же отчетливо проблема взаимодействия религии и науки выражена в Пастырской конституции «Радость и надежда» Католической Церкви:
Второй Ватиканский «Священный Собор, приводя на память то, чему учил Первый Ватиканский Собор, заявляет, что должно различать “двойной порядок познания”, т.е. верою и разумом, и что Церковь, несомненно, не запрещает “человеческим искусствам и научным дисциплинам культуры пользоваться в их сфере свойственными им принципами и методами”; поэтому “признавая эту справедливую свободу, она утверждает законную автономию человеческой культуры и, в особенности, наук”» [13].
Как известно, в рамках католической теологии и философии гармония религии и науки обеспечивается томистской теорией гармонии веры и разума. Сегодня многие верующие ученые дополняют ее посредством включения в нее эксперимента. Подобное дополнение вполне обоснованно, ибо все три системы — чувственная, рациональная и интуитивная — имманентны сущности человека. По словам П.А.Сорокина, эти системы являются источниками «достоверного познания и каждая из них, используемая по назначению, дает нам знание того или иного важного аспекта объективной реальности, и ни одну из них нельзя считать целиком ложной. С другой стороны, любая из них, взятая в отдельности, вне связи с другими, может оказаться ошибочной… Ни одна из них не может охватить всю истину. В трехмерном пространстве веры, разума и чувств общая истина ближе к абсолютной, чем истина, рожденная одной из этих форм. Точно так же всеобъемлющая истина, являющаяся результатом интуиции, разума и ощущений, ближе к бесконечной металогической реальности, к coincidentia oppositorum св. Августина, Эригены и Николая Кузанского, чем чувственная, рациональная и интуитивная реальности, открытые в рамках какой-либо одной системы. Эмпирио6чувственная реальность питается чувствами, рациональная — разумом, а сверхрациональная — верой. Каждая из этих систем, взятая изолированно от других, становится менее достоверной и более ошибочной даже в рамках собственной компетентности»[14].
Далее этот крупнейший социолог ХХ века говорит о пагубных последствиях однобокого доминирования односторонних истин в обществе: «Общество, в котором властвует такая односторонняя истина, отстраняется от реальности, от реального знания. Это приводит его к невежеству, ошибкам, пустоте ценностей, к бесплодию творческих возможностей, к нищете социально-культурной жизни. Эта тенденция приводит к теоретическим и практическим трудностям для такого общества. Его приспособление к реальности становится все более и более затрудненным; его потребности удовлетворяются все меньше и меньше; его жизнь, безопасность, порядок, творческий опыт становятся все более и более дезорганизованными. Рано или поздно наступает момент, когда оно оказывается перед лицом альтернативы: либо продолжить развитие в заданном направлении и пережить полную атрофию, либо изменить курс за счет принятия другой, более адекватной системы истины, реальности и культурных ценностей» [15].
Следовательно, мы можем говорить, с одной стороны, о возможности синтеза науки и религии, а с другой — его необходимости. Основания для возможности такого синтеза и, тем самым, преодоления абсолютизации методологии сциентизма — одной из характерных черт постмодернистской эпохи — мы находим опять-таки в высказываниях ряда крупнейших мировых ученых: «Человеческий ум ищет причину всего происходящего, и когда он доходит до последней причины — это и есть Бог. В своем стремлении искать причину он доходит до Бога. Но сам я не верю в Бога, я неверующий» (И.П.Павлов); «То, что происходит и развивается, ход этого развития зависит от начальной Причины, вне природы находящейся. Значит, все зависит от Бога»; «Бог есть причина всех явлений, причина вещества и всех его законов» (К.Э.Циолковский); «Бог — это информация, отделенная от сигналов (полей) и существующая сама по себе» (Н.Винер); «Первый глоток из сосуда естествознания порождает атеизм, но на дне сосуда нас ожидает Бог» (В.Гейзенберг); «Концептуальная структура современной физики все более напоминает философию индуизма» (А.Салама); Современная физика дает начало последовательному взгляду на мир, не противоречащему древней восточной мудрости» (Ф.Капра); «Выбор начального состояния Вселенной должен производиться очень тщательно, если горячая модель Большого Взрыва применима до самого момента начала отсчета времени. Почему начало Вселенной должно быть именно таким, очень трудно объяснить иначе, как деянием Бога, которому захотелось создать таких живых существ, как мы»; «Пока мы считаем, что у Вселенной было начало, мы можем думать, что у нее был Создатель» (С.Хокинг), т.е. вера в правоту теории расширяющейся Вселенной и Большого Взрыва не противоречит вере в Бога-Творца, но указывает пределы времени, в течение которого Он должен был справиться со своей задачей. О согласовании модели Большого Взрыва с Библией в 1951 г. заявила также Католическая Церковь.
Более того, по нашему глубокому убеждению, современная наука, как никогда ранее, нуждается, выражаясь языком Т.Куна, в смене собственной парадигмы [16] и, таким образом, в возможном сближении с религиозной философией, религией и, в определенных случаях, даже с мифологией, ибо миф — это не всегда вымысел. И тогда наука сможет ставить вопрос не только «Как?», но и «Почему?». В свою очередь, религия должна отказаться от самодовольства, которое еще во многом свойственно ей. Иначе говоря, к вопросу о соотношении науки и религии необходимо подходить диалектически, не противопоставляя, а соединяя рациональное и иррациональное, сциентизм и антисциентизм. Обратимся по этому поводу, в частности, к Р.Декарту, который определял философию не только как размышление, но и как переживание. «Под словом “мышление” я разумею, — писал он, — все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собою; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить» [17]. При таком понимании философия явно сближается с религией, которая, по словам Ф.Энгельса, существует как непосредственная, эмоциональная форма отношения людей к господствующим над ними силам.
Необходимость синтеза науки и религии продиктована задачами преодоления духовного кризиса западной цивилизации и, главное, решения проблемы выживания человечества: «Лукавить поздно: человечество ныне подошло к такому этапу, когда его самосознание не может ограничиваться абсолютизацией земного опыта “овладения” природой, представлениями о разуме, духовности, свободе, которые расцениваются как уникальные и действующие в изоляции от общих процессов во Вселенной. Речь идет о необходимости прорыва на качественно иной уровень, о серии “сумасшедших идей”, бросающих вызов прежнему культу рационализма, признании невосполнимой роли вненаучного и ненаучного знания» [18].
Другими словами, только на фундаменте соединения научного познания и ненаучного (внелогического, образного) восприятия мира, которые сегодня по большей части оторваны друг от друга, можно достичь целостного понимания объективного мира, охватывающего все стороны действительности. Наконец, не так давно в интервью журналу «Науковедение» глава Российского философского общества В.С.Степин заявил: «Есть такие аспекты человеческого опыта, которые необходимы для воспроизводства и развития социальной жизни, но которые не может выразить наука. Их выражают другие формы познания — художественное постижение мира, обыденное познание, религиозный опыт. Возникающие здесь знания о человеке и мире вненаучны, но это не снижает их социокультурной ценности. В свое время Р.Фейнман — известный физик, лауреат Нобелевской премии — сказал в шутку (в которой большая доля правды), что не все ненаучное плохо, например, любовь. Наука не исчерпывает собой всей культуры. Она является лишь одной из ее областей, которая взаимодействует с другими. И это взаимодействие выступает важным фактором развития как науки, так и культуры в целом» [19].
Создание морали, вдохновляемой «научным духом», о чем в свое время говорил социолог Э. Дюркгейм, практически ничего не дает. Наглядный тому пример — казалось бы, научно обоснованный «Моральный кодекс строителя коммунизма», который по сути лишь повторяет давно известные религиозные заповеди. Вот почему человечеству, вступившему в третье тысячелетие, не остается ничего иного, как решительно переосмыслить хрестоматийные мировоззренческие устои. В противном случае нас ожидает полная нравственная деградация и гибель. Бог нас в очередной раз предупреждает об этом. Теперь уже и через науку, которая
фиксирует в последние годы возрастание активности геологических процессов на Солнце, Юпитере, Марсе и на нашей планете.
Наша позиция в данном вопросе состоит в том, что в будущем наука не вытеснит религию из сферы знания и жизни людей, как ошибочно полагал, например, О.Конт, исходя из научных представлений своего времени. Мы на стороне тех, кто утверждает, что «пока у человечества есть только два пути для того, чтобы заглянуть в будущее. Это наука и религия» [20]. И в этом заключен источник громадной силы международного христианско-демократического движения.
2) Несмотря на колоссальные трудности (процесс секуляризации, господство макиавеллизма, прагматизма, меркантилизма, гедонизма, светского образа жизни и т.п.), которые подстерегают международное христианско-демократическое движение, оно тем не менее представляет собой внушительную политическую силу, которая учитывает как духовное, так и материальное начала и способна направить западную цивилизацию на духовный путь развития. Необходимость этого признают также некоторые мыслители других философских ориентаций. Например, тот же Печчеи считал, что мы должны наметить абсолютно новый курс развития человечества. Разумеется, христианско-демократическое движение сможет справиться с этой задачей только в том случае, если будет следовать собственной теории и если убедит как народы своих стран, так и другие народы мира в актуальности перехода к новой эпохе — эпохе, выражаясь словами Ж. Маритена, «интегрального гуманизма».
3) Христианско-демократические партии не являются ни конфессиональными, ни классовыми партиями; это партии, вовлекающие в сферу своей деятельности широкий спектр социального
состава общества. «Они, — пишет А. А. Амплеева, — рассматривают себя в качестве народных партий, увязывая это с представлением о совокупности интересов всего общества вне зависимости от того, какие экономические, социальные и культурные интересы выражают представители тех или иных социальных слоев общества» [21].
4) Как показывает исторический опыт, позитивный характер международного христианско-демократического движения несомненен, и потому оно должно быть востребовано в том или ином виде и в нашей стране, чтобы помочь вывести ее из глубочайшего системного кризиса, охватившего все стороны жизни соотечественников: духовно-нравственную, личностную, социальную, политическую, экономическую, правовую, национальную, культурную и др. Кроме того, осмысление сложившихся неблагоприятных для России внешне- и внутриполитических реалий породило тревогу за настоящее и будущее нашего Отечества, вызвало к жизни дискуссии о том, какой дальнейший путь развития нам следует избрать. По этой причине возрастает интерес не только к православной традиции и отечественному историческому наследию, но и к мировой христианской традиции, наследию и опыту зарубежных стран, в первую очередь, европейских. Этот интерес имеет как политический, так и академический аспект и, безусловно, стимулируется практически новой для нас литературой, вышедшей в свет в нашей стране за последние 10—15 лет. Это-то и дало основание автору посвятить настоящую монографию исследованию процесса становления и развития теории и практики международного христианско-демократического движения.
Примечания:
1 Под «глобализацией» мы понимаем становление многомерного и многоуровневого мира, взаимосвязанного в одних измерениях и гетерогенного в других, международной политической системы со свойственной ей структурой и порядком.
2 Печчеи А. Человеческие качества. М., 1980. С. 259.
3 Чижевский А.Л. Физические факторы исторического процесса. Калуга, 1924. С. 6—7.
4 Гобозов И.А. Введение в философию истории. М., 1993. С. 33—34.
5 Дмитриев А.Н. Изменения в Солнечной системе и на планете Земля. М., 2001. С. 39-40.
6 Не считая целесообразным давать свое определение веры, в зависимости от контекста мы используем такие ее трактовки, как: 1) убежденность, безусловное доверие авторитету, 2) уверенность, основанную на житейском опыте, знании, доказательствах, 3) то же самое, что и вероисповедание. В данном понимании веры содержится, выражаясь языком М.Бубера, два ее образа: «Одна форма веры выражается в том, что я доверяю кому-либо, пусть даже у меня нет “достаточного основания” доверять этому человеку.
Другая форма веры обнаруживается в том, что я, тоже без достаточного основания, признаю истинность чего-либо. В обоих случаях невозможность обоснования указывает не на недостаток моих интеллектуальных способностей, а на существенную особенность моего отношения к человеку, которому я доверяю, или к содержанию, которое я признаю истинным… Отношение доверия основано на состоянии соприкосновения: соприкосновения моей целостности с тем, к чему я испытываю доверие. Отношение признания основано на акте принятия: моя личностная целостность принимает то, что я признаю истинным… Эти названия обозначают лишь то, что один из этих образов веры нашел законченное выражение у евреев, а другой — у христиан.
Каждый из этих образов веры привился и на “чужом” поле: “еврейский” в христианстве, но также и “христианский” в еврействе, причем еще в дохристианском еврействе» (М. Бубер. Два образа веры. М., 1995. С. 234, 237).
7 Гримак Л.П. Резервы человеческой психики. М., 1989. С. 14.
8 Под «духовным кризисом» мы понимаем такое существование западного человека и созданных им цивилизации и культуры, для которых присущи упрощенное или неверное понимание сущности человека, утрата классического, целостного представления о нем, господство «одномерного человека»,
«человека массы», «среднего человека», абстрактного «man», «человека играющего», потеря реальности «глубинного самобытия человека», подлинной цели человеческой жизни, находящейся вне материального достатка, материального мира и земной истории. «Ибо какая иная цель наша, как не та, чтобы достигнуть царства, которое не имеет конца?» (Августин А. О граде Божием. М., 1994. ХХII, 30).
9 Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2001. С. 22.
10 Сократовский вопрос требует дополнения потому, что взятый сам по
себе он приводит к субъективно-идеалистической трактовке познания и означает следующее: «Не верь, следовательно, отцам, т.е. преданию, не верь свидетельству других, или братьев, знай только себя, говорит демон (дельфийский или сократов). “Познаю (мыслю. — М.С.), следовательно, существую”, отвечает Картезий, т.е., поясняет Фихте: “Я — познающее и есть существующее, все же прочее есть лишь познаваемое, т.е. лишь мысленное, следовательно, несуществующее”. Итак: “Возлюби себя всею душою твоею, всем сердцем твоим”, — заключают Штирнер и Ницше, т.е. найди в себе себя, будь единственным и ничего, кроме себя, не признавай» (Федоров Н.Ф. Супраморализм, или всеобщий синтез (т.е. всеобщее объединение) / Собрание сочинений. М., 1995. Т.1. С. 394).
11 В настоящее время христианско-демократическое движение представлено политическими партиями и организациями более чем в 150-ти государствах мира. Некоторые из них являются в данный момент правящими или
входят в правительственные коалиции. Почти все они — члены Интернационала христианской демократии, созданного в 1961 г. (до 1982 г. — Всемирный христианско-демократический союз).
12 Здесь уместно напомнить о проблематичности определения идеологии,
на чем убедительно акцентирует внимание такой автор как В.Я.Пащенко: «Хотя термин “идеология” является одним из широко распространенных в общественных, да и не только в общественных, науках, он не имеет общезначимо строгого определения, и вообще решение этой проблемы теоретиками идеологии ставится под большое сомнение… Сложность однозначного определения феномена идеологии и, следовательно, создания его истории обусловлена в первую очередь неразрывной связью идей и социальных интересов, прежде всего политических… Со времени своего появления понятие идеологии становится предметом ожесточенных теоретических споров, нередко переходящих в практические действия, особенно если представителям той или иной идеологической концепции удается получить в свои руки политическую власть. Впервые это рельефно было продемонстрировано во взаимоотношениях первых идеологов-теоретиков де Траси, Кондильяка, Кабаниса с практиком Наполеоном. Вероятно, именно этим противостоянием было положено начало двум ракурсам рассмотрения феномена идеологии — гносеологическому, когда центральной является проблема о соотношении идеологии и науки, истинности или ложности идеологических концепций, и онтологическому, когда идеология зачастую вне зависимости от ее “истинности” или “ложности” рассматривается как организующая сила, действующая либо в качестве апологета существующих социально-политических отношений, либо в качестве их оппонента» (Пащенко В.Я. Идеология евразийства. М., 2000. С. 31, 40). Сторонниками гносеологического ракурса были А.Л.Дестют де Траси, К.Маркс, Ф.Энгельс и др., онтологического — М.Вебер, В.И.Ленин, Т.Веблен и др. Синтетический ракурс, диалектически объединяющий указанные ракурсы, зарождается в ХХ столетии в трудах евразийцев, Г.Лукача, К.Мангейма, группы «Praxis», Франкфуртской и Корчуланской школ. К данному методологическому направлению принадлежат и классики христианско-демократического движения: Ж.Маритен, Э.Мунье, Л.Эрхард и др.
[13] Второй Ватиканский Собор. Конституции. Декреты. Декларации. Брюс=
сель, 1992. С. 387.
14 Сорокин П. Кризис нашего времени / Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 478.
15 Там же. С. 479.
16 Дело в том, что к настоящему времени накоплено достаточно много эмпирических данных о торсионных полях, биополе, НЛО, «жизни после смерти» и др., которые не укладываются в рамки современной парадигмы науки.
Однако вместо того, чтобы изучать данные явления, наша Российская академия наук учредила в духе инквизиции в 1999 г. Комиссию по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований. К сожалению, российская академическая наука так, по-видимому, и не усвоила, что «истина и заблуждение — диалектически противоположные стороны научного познания, внутренне присущие ему. Исключение из него одной из этих противоположностей делает само познание невозможным… ученый вынужден пользоваться методом проб и ошибок. Применяя его, он практически никогда не угадывает сразу тот путь, который ведет к истине. Нахождению истины обычно предшествует цепь заблуждений. Заблуждения в данном случае — это не просто ошибочные решения проблемы, но такие ошибочные решения, которые принимаются за истинные» (Чудинов Э.М. Природа научной истины. М.,
1977. С. 290=291). Понятие «научность» не всегда совпадает с понятием «истинность». Более того, «в сфере человеческой деятельности имеется не так уж много областей, если они вообще есть, свободных от человеческой погрешности… наука погрешима, ибо наука — дело рук человеческих» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 386-387).
17 Декарт Р. Начала философии / Избранные произведения. М., 1950.
С. 429.
18 Митрохин Л.Н. Философия религии. М., 1993. С. 411.
19 Степин В.С. Наука и лженаука. Интервью // Науковедение. 2000, №1. С. 74.
20 Садовничий А.В. Роль кафедр гуманитарных и социально-экономических дисциплин в процессе модернизации высшей школы // Московский университет. 2003, №40, ноябрь. С. 7.
21 Амплеева А.А. Христианско-демократическое движение в Западной Европе и России. М., 2002. С. 16.
К следующей главе
Вернуться назад