Международное христианско-демократическое движение. Теория и практика

К предыдущей главе: Перспективы христианско-демократического движения в России (часть 5)

Поскольку теория международного христианско-демократического движения основывается преимущественно на католической традиции, она не может быть применена в нашей стране в полном объеме. Ибо, как выразился Р.М. Рильке, сколько бы мы ни ввозили из Европы западные вещи, стoит им пересечь границу, они тут же превращаются в «камни». Поэтому учитывая нашу историческую традицию, Христианско-социальное движение (единственная сегодня организация в России, стоящая на христианских и демократических принципах) должна, во-первых, и дальше придерживаться левоцентристской политической ориентации и развивать идеи христианской политики, восходящие к творчеству В.С. Соловьева, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка и др. Отправным пунктом христианской политики должен стать сформулированный Н.Ф.Федоровым принцип: нужно жить не для себя (эгоизм) и не только для других (альтруизм), но со всеми и для всех (См. Приложение VI).

Именно в этом должна заключаться наша специфика, подобно тому как Западной и Центральной Европе свойственна христианская демократия, а Латинской Америке — христианский социализм. Тем самым мы, с одной стороны, не нарушим универсальные закономерности, а с другой — сохраним наше своеобразие. В равной степени это может быть отнесено и к другим странам, где распространено православие. Во-вторых, ХСД должно стать революционной организацией, так как в нашей стране имеются серьезнейшие социальные проблемы, требующие безотлагательного решения. Глубина и скорость перемен, выражаясь словами Кальдеры, должны определять его революционность. В-третьих, ХСД должно стремиться к созданию в будущем христианско-демократической или христианско-исламской демократической партии. В противном случае это может произойти и без участия данного движения.

Недавно появилась еще одна надежда на то, что идеи христианской демократии найдут наконец-то у нас своих многочисленных сторонников. Мы имеем в виду создание в 2001 г. партии «Свобода и народовластие» под руководством депутата Государственной Думы, бывшего мэра Владивостока В.И. Черепкова. Причина создания этой партии заключается в том, что множество ранее образованных и существующих в настоящее время партий в России так и не смогли сделать что-либо существенное для народа, вывода страны из кризиса и застоя, преодоления скатывания ее к критической черте. Лозунг партии: «Преобразования на опережение — это и есть наша национальная идея».

Данная партия строится по принципу народной партии («из народа и для народа»): она не является ни правой, ни левой, многоклассова, не конфессиональна и многонациональна. В ее рядах в настоящее время насчитывается, по словам ее лидера Черепкова, около ста тысяч членов. Своей «главнейшей целью» она провозглашает человека — гражданина России, его жизнь, здоровье, способность к труду, права и свободы; семью объявляет основой российского общества, наилучшей средой воспитания; ставит задачу создания гражданского общества, «способного влиять на происходящие процессы в стране и контролировать работу властных структур всех уровней». В политической сфере партия выступает за установление подлинно народной власти, которая гордилась бы «не своими счетами в зарубежных банках, а уровнем жизни своего народа и уважением своей страны в мире». В экономической части программы подчеркивается, что «партия не может согласиться ни с прежним, ни с сегодняшним криминально-воровским экономическим курсом страны». «Как прежде, так и сейчас, — говорится в ней, — в экономическом строе нашего государства преобладают элементы современного рабовладельческого строя. Раб-трудящийся в прежние времена получал хотя и больше, чем сейчас, но, в сравнении с заработной платой трудящихся в других развитых государствах, нищенскую зарплату, равную, а иногда и меньше пособия безработного. Более того, даже эту зарплату невозможно было отоварить в пустых магазинах. И большую часть своей мизерной зарплаты советский гражданин вынужден был вновь отдавать государству через вклады в сбербанки. А с приходом Гайдара к власти государство полностью отобрало эти вклады. И, бездарно залезая в долги гражданам и мировому сообществу, дважды грабило свой народ. Первый раз — не вернув населению внутренний долг, второй — набрав иностранных кредитов, за которые придется расплачиваться простым людям» [1].

Прежде чем проанализировать возможность развития христианско-демократического движения в рамках евразийства [2], позволим себе привести весьма интересную, но далеко не однозначную постановку проблемы выбора идеологии, данную В.Я. Пащенко: «Княжеский выбор (выбор религии князем Владимиром «Красное солнышко». — М.С.) на современном языке можно охарактеризовать тремя весьма существенными моментами: — не принимать идеологии, которая не способствует укреплению государства; — не брать того, что не отвечает психологии русичей (даже если речь идет о такой далеко не бесспорной традиции, как “винопитие”); — сделав выбор, проводить его в жизнь с помощью решительных, а при необходимости и жестких мер — несогласных объявлять врагами князя» [3]. Свои возражения выскажем по порядку: сначала с первого момента. Резонно возникает вопрос: «Что делать с либеральной идеологией, которая не способствуют укреплению государства, но провозглашает в качестве идеала свободное общество, свободное рыночное хозяйство, права человека?». Нельзя же полностью отбросить ее в угоду Левиафану! По второму моменту. В некоторых случаях (например, с «винопитием») все же не следует идти на поводу у народа, уступать его «дурным» наклонностям. Князь Владимир, по нашему мнению, допустил роковую ошибку в том, что пошел на поводу у тех, кто любит «винопитие», ибо питие до опьянения, столь характерное для русичей, превратилось в последние десятилетия наряду с наркоманией, преимущественно среди молодежи, в одну из национальных бед, под корень рубящую русскую нацию. Чтобы убедиться в этом достаточно хотя бы немного поездить по России, как совершенно правильно советовал в свое время Гоголь: «Чтобы узнать, что такое Россия нынешняя, нужно непременно по ней проездиться самому. Слухам не верьте никаким... Сделайте ваше путешествие вот каким образом: прежде всего выбросьте из вашей головы все до одного ваши мненья о России, какие у вас ни есть, откажитесь от собственных своих выводов, какие уже успели сделать, представьте себя ровно не знающим ничего и поезжайте как в новую дотоле вам неизвестную землю» [4]. По третьему моменту. Как отмечает Пащенко, единства среди евразийцев нет. Добавим: не только среди них. Тех же, кто призывает «несогласных объявлять врагами князя», мы предостерегаем от принятия подобных радикальных мер, потому что они, в конечном счете, пагубны и для людей, и для самого государства. Возражение вызывает также стремление евразийцев осуществить весьма модную ныне национальную идею в виде «исхода к Востоку». Об этом «евразийском соблазне» в свое время православный богослов Г.В. Флоровский, вначале разделявший эти идеи, писал: «Россия есть Евразия. Согласимся, но потребуем твердого и ясного определения этого удачного, но смутного имени. В нем есть двусмысленность, и сами евразийцы вкладывают в него разные смыслы. 1) Евразия — это значит: ни Европа, ни Азия, ни третий мир. 2) Евразия — это и Европа, и Азия, помесь или синтез двух, с преобладанием последнего. Между этими пониманиями евразийцы колеблются… они довольно легко проводят обе границы, и западную, и восточную. Но в дальнейших планах восточная граница оставалась расплывчатой, и в пределы Евразии вводится слишком много Азии. Всегда есть пафос отвращения к Европе и крен в Азию. О родстве с Азией, и кровном, и духовном, евразийцы говорят всегда с подъемом и даже упоением, и в этом подъеме тонут и русские, и православные черты» [5].

Спустя десятилетия после появления евразийской идеологии «исход к Востоку» стал практически невозможен. И вот почему. Во-первых, несмотря на то что 2/3 территории России находится в Азии, 3/4 ее населения сосредоточено в Европе. Во-вторых, в культурном, цивилизационном отношении Россия от азиатских стран отстоит намного дальше, чем страны Запада. Поэтому культурно-исторические различия создают серьезные препятствия для сближения России с Востоком (Японией, Китаем, Индией и Арабским Востоком, принадлежащими, по Хантингтону, к разным цивилизациям). В-третьих, в религиозном плане: Россия, в которой главенствуют атеизм и православие, существенно отличается от Японии, где преобладают буддизм и синтоизм; от Китая, в котором наряду с атеизмом наиболее распространены буддизм, даосизм и конфуцианство; от Индии, в которой превалируют индуизм и ислам, и от Арабского Востока, где доминирует ислам. В-четвертых, в политическом плане: Япония настаивает на возвращении Россией четырех островов Южно-Курильской гряды, которые она считает своими; Китай имеет свои геополитические интересы в Сибири и на Дальнем Востоке (так называемая «великая китайская карта») и, вслед за Японией, рассматривает Россию как сырьевой придаток; Индия по-прежнему остается в рамках Движения неприсоединения; Арабский Восток в основном прохладно (если не холодно) относится к России, главным образом из-за афганской и двух чеченских войн. Если же учитывать противоречия, существующие между Японией, Китаем, Индией и Арабским Востоком, то картина будет выглядеть еще более сложной.

Таким образом, Восток чрезмерно разнообразен, чтобы можно было надеяться «сшить общую одежку» даже в качестве противовеса гегемонии США и НАТО во всем мире. Помимо этого, «восточные гиганты» проснулись раньше, чем мы вспомнили о них. Мы безнадежно опоздали с «исходом на Восток», как минимум, на полвека, подобно тому, как опоздали в свое время со стартом Европы в мировую (глобальную) цивилизацию, и потому со времен Петра I вынуждены «догонять» Запад. Однако «догнать» и, тем более, «перегнать» Запад, как теперь стало очевидно, мы не можем и не сможем в силу ряда объективных причин, даже если очень захотим. Поэтому, чтобы не оказаться в положении «вечно опаздывающего», мы вслед за такими христианскими мыслителями, как Н.В.Гоголь, Ф.М. Достоевский, В.С. Соловьев, Е.Н. Трубецкой, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин и др., утверждаем, что доминантой «русской национальной идеи», равно как и любой другой идеи, основанной на Библии, должны быть религиозные, т.е. вечные ценности, а светские, преходящие — лишь ее дополнением. Ибо «русская идея, мы знаем это, — писал В.С .Соловьев, — не может быть ничем иным, как некоторым определенным аспектом идеи христианской, и миссия нашего народа может стать для нас ясна, лишь когда мы проникнем в истинный смысл христианства» [6]. В то же время, «кто хочет предугадать те прочные формы, которые, наконец, может быть… привьются в нашем государстве, тот всегда должен считаться с “примитивом”.

Возобладавшие в 1917 году идеи демократии, диктатуры и социальной справедливости как-то должны остаться и стать основами будущего периода русской истории. Но они должны быть исправлены и преображены. Должны быть освобождены от материализма и преображены в смысле религиозном. Производя это исправление опять-таки в духе “примитива”, нам остается выбор между иосифлянской монархией и идеалом правового государства в духе Нила Сорского» [7]. Другими словами, Россия должна пережить переходный период, прежде чем может быть претворена в жизнь теория международного христианско-демократического движения. Мы не сторонники той точки зрения, что «будущее принадлежит православ6 ному правовому государству, которое сумеет сочетать твердую власть (начало диктатуры) с народоправством (начало вольницы) и со служением социальной правде»[8]. Главная причина нашего несогласия состоит в том, что в будущем наше общество станет плюралистическим и потому было бы ошибочно делать акцент только на православии и даже на христианстве. Делать ставку можно лишь на христианство и демократию: на христианство потому, что мы, с одной стороны, сохраним в основном свои традиции, в определенной степени реформировав их, а с другой — установим тесную связь с остальным христианским миром; на демократию потому, что она является единственно возможной формой, гарантирующей правовое равенство людей с различным мировоззрением, с разными религиозными, политическими и иными взглядами.

Мы убеждены в том, что наш народ должен не только выбрать (без принуждения, навязывания извне или сверху) те ценности, которые он считает для себя дорогими, но и выкристаллизовать, выпестовать, если угодно, выстрадать «русскую национальную идею», чтобы она стала поистине общенародной. Ибо нельзя сделать людей счастливыми, решая за них и без них, что им надо. Однако это окажется достижимым лишь при условии, если еще не иссяк творческий потенциал нашего народа. Дело в том, что Россия в настоящее время находится на той стадии развития, когда «ведущее положение в обществе занимают субпассионарии — люди с пониженной пассионарностью», которые к настоящему времени практически уничтожили «не только беспокойных пассионариев, но и трудолюбивых гармоничных людей». Иначе говоря, если воспользоваться схемой Л.Н.Гумилева, мы находимся в фазе «обскурации, при которой процессы распада в этносоциальной системе становятся необратимыми. Везде господствуют люди вялые и эгоистичные, руководствующиеся потребительской психологией. А после того как субпассионарии проедят и пропьют все ценное, сохранившееся от героических времен», наступит, согласно этой же схеме, «последняя фаза этногенеза — мемориальная, когда этнос сохраняет лишь память о своей исторической традиции» [9].

К следующей главе: Перспективы христианско-демократического движения в России (часть 7)

Примечания:

1. Свобода. Народовластие. Справедливость. Программа партии «Свобода и народовластие». М., 2002. С.18—19.
2. Сближение христианско-демократического движения и евразийства, по нашему убеждению, возможны потому, что между ними имеются основополагающие теоретические сходства в соотношении иррационального и рационального, духовного и материального, индивидуализма и коллективизма и в некоторых других вопросах.
3. Пащенко В.Я. Идеология евразийства. С. 4.
4. Гоголь Н.В. Нужно проездиться по России (Из письма к гр. А.П.Т..... му) // Русская идея. С. 106—107.
5. Флоровский В.Г. Евразийский соблазн / Из прошлого русской мысли. М., 1998. С. 333—334.
6. Соловьев В.С. Русская идея // Русская идея. С.199.
7. Алексеев Н. Русский народ и государство. С. 115—116.
8. Там же. С. 116
9. Гумилев Л.Н. От Руси к России. М., 1992. С. 18.