Украинская «демократия» и свобода слова достигли такого размаха, что превратились в настоящую угрозу для украинского государства. Это понимают уже все - от интеллигента до дворника.

И вот – смазливый комсомолец Тигипко натягивает на голову шлем танкиста, садится верхом на дуло бронемашины и блеет про сильного президента и сильную власть. Как говорится, не словом, а делом – в свое время это был сильный начальник штаба Януковича, бесстрашно сбежавший от своего патрона, как только на Майдане запахло жареным.

А рядом, из омерзительной смеси цвета хаки с черными полосками, выглядывает бескомпромиссная мордашка Боевого Кролика.

А вот – политик в наряде от Луи Виттона, вопрошает: «А почему вы решили, что люди не хотят диктатуры?». Французских модельеров вскоре ожидает заказ на партию сарафанов в стиле сталинского френча.

Шутки шутками, но все может кончиться плохо. Будет ли это государственно-олигархическая модель в стиле Путина, угроза которой сегодня чрезвычайно реальна или это будет настоящая новая сила, опирающаяся на поддержку народа – сказать трудно. Возможно, будет и первый и второй вариант: сначала уродливая копия путинизма, которую позже сметет уже настоящий «народный вождь».

Как такое могло случиться? Ответ, иногда могут дать не авторитеты демократического движения, а совсем наоборот – человек, который сделал все, чтобы уничтожить демократию.

В книге Адольфа Гитлера «Майн Кампф» есть целая глава под названием «Венские годы учения и мучения». Она полностью посвящена австрийскому парламенту, накануне гибели Австро-Венгерской империи. Мы выбросили из текста все, что связано с антисемитизмом и расизмом, заменили все австрийские названия и имена на украинские, и вот что получилось:


Среди тех учреждений, которые обнаружили процесс распада украинской республики особенно наглядно, - настолько наглядно, что даже не слишком дальновидный мещанин не мог этого не заметить, - следует назвать, прежде всего, украинский парламент или, как он назывался в Украине - Верховная Рада.

Когда я, едва имея 20 лет от роду, впервые посетил роскошное здание на улице Грушевского, чтобы побывать в качестве зрителя на заседании палаты депутатов, я, как свободолюбивый человек, не мог представить себе никакой другой формы правления кроме парламентской. Идея любой диктатуры показалась бы мне тогда преступлением против дела свободы и разума.

В таких настроениях попал я впервые в это священное здание, где кипели страсти. Как скоро, однако, это чувство сменилось чувством возмущения, вызванным той жалкой комедией, которая разыгрывалась на моих глазах. Налицо было несколько сот господ народных представителей, которые как раз занятые были обсуждением одного из вопросов крупнейшего экономического значения.
Идейное содержание речей, насколько их вообще можно было понять, стояло поистине на ужасной "высоте". Некоторые из господ законодателей вовсе не умели говорить по-украински… Жестикулирующая, кричащая на разные голоса полудикая толпа. Все это заставляло только смеяться.

Несколько недель спустя я опять попал в Верховную Раду. Картина была другая, совершенно неузнаваемая. Зал был совершенно пуст. Внизу спали. Небольшое количество депутатов сидели на своих местах и зевали друг другу в лицо. Один из них "выступал" на трибуне. На председательском месте сидел один из вице-спикеров Верховной Рады и явно скучал.

Одного года спокойных наблюдений оказалось достаточно, чтобы в корне изменить мои прежние взгляды на это учреждение. Мое внутреннее существо протестовало теперь уже не только против извращенной формы, которую эта идея приняла в Украине. Нет, теперь я не мог уже признавать и самого парламента как такового.

Я с совершенной точностью уяснил себе, что представляет собою "высокоуважаемый" тип новейшего времени - парламентарий.

Что мне, прежде всего, бросалось в глаза, так это полное отсутствие личной ответственности. Парламент принимает какое-либо решение, последствия которого могут оказаться роковыми. И что же? Никто за это не отвечает, никого нельзя привлечь к ответственности. Разве можно считать ответственностью то, что после какого-нибудь отчаянного краха виновное в этом правительство вынуждено уйти? Или что соответственная коалиция партий распадается и создается новая коалиция?

Современный наблюдатель не может себе представить, какие опустошительные последствия имеет это господство парламентаризма. Задачу руководящего государственного деятеля в наши времена видят не столько в том, чтобы он обладал творческой мыслью и творческим планом, сколько в том, чтобы он умел популяризовать свои идеи перед стадом баранов и дураков и затем выклянчить у них их милостивое согласие на проведение его планов.

Чем мельче этакий духовный карлик из парламента и политический торгаш, чем ясней ему самому его собственное убожество, тем больше он будет ценить ту систему. Эта система не требует от него ни гениальности, ни силы великана, а ценит хитрость сельского старосты выше, чем мудрость Перикла. При этом такому типу ни капельки не приходится мучиться над вопросом об ответственности.
Для сборища таких "народных представителей" всегда является большим утешением видеть во главе человека, умственные качества которого стоят на том же уровне, что их собственные. Только в этом случае каждый из этих господ может доставить себе дешевую радость время от времени показать, что и он не лыком шит. А главное, тогда каждый из них имеет право думать: если возглавлять нас может любой икс, то почему же не любой игрек, чем "Степан" хуже "Тараса"?

Результаты этого всегда неблагоприятны, а иногда прямо таки катастрофичны. В конце концов, на поверхности остался только тип парламентского интригана, вся государственная мудрость которого теперь измерялась только его способностью склеить ту или другую коалицию, т.е. способностью к мелкому политическому торгашеству, которая теперь одна могла стать базой для практической работы этих, с позволения сказать, народных представителей. На парламент он смотрит, как на дойную корову для себя и своей семьи. Каждый человек, обладающий здоровым политическим инстинктом, будет казаться ему личным врагом. В каждом новом свежем движении он видит возможное начало своего собственного конца. В каждом более крупном человеке - угрозу своему личному существованию.

Ниже мне придется еще более подробно говорить об этом виде парламентских клопов.

Мы не говорим уже о том, в каких условиях происходят самые выборы господ народных представителей, какими средствами они достигают своего высокого звания.

Прессе удавалось в течение каких-нибудь нескольких недель вытащить на свет божий никому неизвестные детали, имена, каким-то волшебством заставить широкие массы связать с этими именами невероятные надежды, словом, создать этим именам такую популярность, которая никогда и не снилась людям действительно крупным. Имена, которые всего какой-нибудь месяц назад еще никто и не знал или знал только понаслышке, получали громадную известность.

В течение всего каких-нибудь нескольких дней пресса ухитрялась из какого-нибудь смешного пустяка сделать величайшее государственное дело; и наоборот, в такой же короткий срок она умела заставить забыть, прямо как бы выкрасть из памяти массы такие проблемы, которые для массы, казалось бы, имеют важнейшее жизненное значение.

Для этих разбойников печати нет ничего такого, что не годилось бы как средство к его грязной цели. Именно эти негодяи, более чем на две трети фабрикуют так называемое "общественное мнение". Из этой именно грязной пены потом выходит парламентская Афродита.

Но если мы даже оставим в стороне вопрос о степени гениальности этих четырехсот пятидесяти народных представителей, подумайте только о том, сколь различны те проблемы, которые ждут своего разрешения от этих людей. Никто ведь не поверит всерьез, что эти избранники нации являются также избранниками духа и разума. В том-то и дело, что идеалом современного демократического парламентаризма является не собрание мудрецов, а толпа зависимых нулей, руководить которыми в определенном направлении будет тем легче, чем более ограниченными являются эти людишки. Только на таких путях ныне делается так называемая партийная политика.

Верховная Рада - это учреждение может быть приятно только тем лживым субъектам, которые как черт ладана боятся божьего света. Каждому же честному, прямодушному деятелю, всегда готовому нести личную ответственность за свои действия, этот институт может быть только ненавистным.

До этих взглядов доработался я в течение моих двухлетних посещений украинского парламента.

После этого я перестал ходить в Верховную Раду.

Материал подготовил: Сергей Берко