Международное христианско-демократическое движение. Теория и практика

К предыдущей главе: Русское самосознание и теория международного Христианско-демократического движения: история проблемы (часть 4)

Чтобы разобраться в многообразных трактовках «русской идеи», сформировавшихся в рамках русской религиозной мысли [1], Е.Н.Трубецкой предложил весьма любопытный способ их классификации: «Перед русской религиозной мыслью, как в сказе об Иване-царевиче, открываются три дороги. Изберет она средний путь, поедет прямо перед собою — будет ей и холодно и голодно и никуда она не доедет. Поедет она направо — сама погибнет, но зато конь останется целым. К счастью, есть еще и третий спасительный путь — налево: тут приходится пожертвовать любимым коньком. Зато сама религиозная мысль останется целой» [2]. Средний путь между «Сциллой и Харибдой» избрал Булгаков, предложивший некоторый компромисс между вселенским идеалом и старой славянофильской концепцией. «Направо» пошел Бердяев, утверждавший национальное мессианство во всей его чистоте и целости. Путь «налево», уходящий глубокими корнями в христианское учение, избрали Соловьев и сам Трубецкой. «Слова “и се Аз с вами до скончания века” (Мф. 28:20), — писал он, — непосредственно связываются с предписанием учить и крестить все народы и прямо дополняют его. Ясно, что Мессия и мессианство пребывает “до скончания века” — не в особом национальном способе усвоения Истины, а во всенародном учении и крещении. Здесь же в этом единении всех языков во Христе, а не в выделении «особого луча» из божественной плеромы раскрывается положительный смысл и ценность каждой национальности... Апостолам подлинного мессианства на земле были одинаково близки все народы; и оттого-то их высшее религиозное вдохновение заговорило всеми языками в мире» [3] в день Пятидесятницы.

В своем докладе «Свет Фаворский и преображение ума», прочитанном в Москве в 1914 г., Трубецкой предложил более широкое, образное толкование «национальной идеи», опираясь на тексты Евангелий от Матфея и от Луки, где описано созерцание апостолами на горе Фавор преображения Иисуса Христа и света, исходящего от Него, и где они, спустившись с горы, сталкиваются с греховным миром (людьми, просящими исцеления, и самим миром, нуждающемся в преображении). Этот образ он использует для характеристики подвижничества как определяющей, сущностной черты «русской идеи», как деятельности, направленной на преобразование человеческой жизни. С этой позиции, полагал он, даже такие антиподы, как атеист и нигилист Д.И. Писарев и гуманист Ф.М. Достоевский с полным правом являются носителями «русской идеи». Высоко оценивая идеи Достоевского, Булгакова, Бердяева и других, Трубецкой тем не менее считал, что им в той или иной степени было свойственно неправомерное отождествление всего русского либо с одной ветвью (православной) «единого дерева» (человечества), в коем корень — Христос, либо со всем деревом (в данном случае предавался забвению тот неоспоримый факт, что корень, т.е. христианство, всегда первичнее ствола и ветвей).

Кроме религиозных идеалов в рассматриваемом нами течении русской православной мысли важное место занимает социальная проблематика. Поэтому данное течение часто называют «неохристианством», «новым христианством», «христианским реализмом». Однако мы имеем дело с тем же самым христианством, о котором речь идет в новозаветных книгах. Вот что по этому поводу писал, например, С.Н. Булгаков: «…когда наши иерархи начинают проповедовать по общественным и политическим вопросам, то, помимо антихристианской реакционности (не всегда даже сознательной) их общего направления, они прямо поражают круглым своим невежеством в области, о которой они говорят. До сих пор они находятся в кругу каких-то допотопных или, по крайней мере, докапиталистических представлений, в котором в качестве единственной реакции на социальные нужды известна только раздача милостыни и устройство богаделен. Они глухи и слепы к могучему социальному движению современности, которое не могут понять при помощи этих детских представлений, а, не умея понять, боятся и считают, что все оно от лукавого. Такому странному и — скажу прямо — преступному отношению к социальному вопросу и социальной науке наших дней должен быть положен конец, если только представители церкви окончательно не обрекают себя на общественное самоубийство и не совершают измены делу Божьему. Знакомство с политической экономией и элементами юриспруденции является обязанностью в особенности для каждого пастыря, ибо без знакомства невозможно понять социальную жизнь, невозможно читать газет, и разве только и можно идти в рядах черносотенной агитации. Социальная наука, которая есть не что иное, как социальная этика, должна войти как необходимый материал преподавания в духовную школу» [4]. Булгаков и ряд других православных мыслителей, не отрицая значимости православной культуры, ее роли в жизни нашего народа, настаивали на необходимости решения его жизненно важных проблем, в частности, обеспечения нуждающихся в пище, одежде, посещения больных, заключенных в тюрьмах. Они хорошо понимали, что эти (и подобные им) проблемы в значительной степени можно успешно решать посредством законодательства, общественных организаций, кооперативного движения и т.д. Речь у них шла, таким образом, лишь о новых способах решения социальных проблем, а не о модернизации христианского учения, т.е. об осуществлении принципов христианства не только в личных, индивидуальных отношениях, но и в организации общественных и государственных учреждений.

Исходя из этого понимания христианской политики, Булгаков подготовил проект «Союза христианской политики» под мадзиниевским девизом «Бог и народ», в котором изложил идеологические и политические принципы создания христианско-демократической партии [5]:

1) В области политической. Должны быть гарантированы основным законом естественные, неотчуждаемые права человеческой личности: равенство всех перед законом без различия национальности, религии, сословия, имущественного положения; свобода совести и вероисповедания; должно быть осуществлено полное отделение церкви от государства, включающее и устранение всякой имущественной зависимости церкви от государства; гражданам должны быть гарантированы свобода устного и печатного слова (с ответственностью по суду), право собраний, союзов, неприкосновенность личности, свобода передвижения, право быть задержанным только по суду. Законодательный орган государства должен быть устроен на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, ибо лишь оно гарантирует действительное равенство прав всех граждан.

2) Экономическая и финансовая политика должны быть направлены на развитие производительности народного труда и воплощению начал справедливости. Задачей экономической политики должно быть поощрение средствами государства промышленности и земледелия, причем должны быть гармонически примирены интересы того и другого. В финансовой политике следует осуществлять то начало, чтобы каждый нес тягости обложения в соответствии с размерами своего имущества.

3) Рабочий вопрос в самой общей форме состоит в той имущественной зависимости трудящихся от работодателей или капиталистов, которая является условием капиталистической эксплуатации. Сама возможность такой эксплуатации, связанная с существом капитализма, есть общественный грех, подлежащий устранению, и потому упразднение капиталистического строя и замена его таким, при котором эта возможность будет устранена и будет господствовать трудовое начало, т.е. социалистическим строем, является естественной задачей христианской политики. Однако эта общая задача, определяющая желательное направление социального развития, практически распадается на ближайшие частные задачи, на социальные реформы, постепенно пробивающие брешь в капитализме и пролагающие путь порядку социалистическому.

4) Аграрный вопрос разрешается, с христианской точки зрения, только полной передачей земли в пользование тех, кто ее обрабатывает. Однако разрешение этого вопроса на практике наталкивается на ряд трудностей, в виду которых следует приступать к его разрешению с постепенностью, не прибегая к слишком крутой ломке экономических отношений, грозящей всякими осложнениями.

5) Просвещение. Должно быть введено всеобщее бесплатное обучение, без обязательного преподавания закона Божия (только по желанию родителей). Первоначальное обучение религии может составить дело приходской организации. Свобода частной и общественной инициативы в деле открытия школ всякого типа при свободе преподавания, в частности свобода открытия школ христианскими общинами или союзами.

Главная цель христианской политики, по мнению Булгакова, состоит в том, чтобы признать своею обязанностью согласовывать все свои политические и социальные действия с христианскими ценностями, что, однако, на практике наталкивалось на чисто нравственную преграду. Как отмечал Б.Лопухов, эта преграда вырастала из самых глубин русского сознания. В конечном счете, дело создания христианско-демократической партии завязло в этих спорах. Многих пугала перспектива создания партии, направленной против церкви. Сам Булгаков позднее признался: «У меня самым очевидным образом не хватило ни воли, ни умения, ни даже желания... Сам я очень скоро разочаровался и отказался от этой затеи» [6].

Далее, христианско-демократическими идеями проникся «Союз низшего клира православного исповедания», возникший в 1905 г. и выдвинувший лозунг отделения церкви от государства. Тяготение к демократическим идеям нашло также отражение в забастовках семинаристов, в результате чего властям пришлось закрыть 18 семинарий. Христианско-демократическими мыслями была пронизана записка «Союза ревнителей церковного обновления», опубликованная в марте 1906 г. накануне выборов в Первую Государственную Думу. С христианско-демократических позиций выступали и различные «свободные», «внецерковные» христиане, объединившиеся в различные кружки (В.П. Свенцицкий, П.А. Флоренский и др.).

К следующей главе: Русское самосознание и теория международного Христианско-демократического движения: история проблемы (часть 6)

Примечания:

1. Русская идея разрабатывалась также в рамках светской мысли, преимущественно выступая под такими названиями, как, например: «просвещенный абсолютизм», «крестьянский (русский) социализм», «народничество», «пролетарский социализм», «атеизм», «анархизм». Но и они «имели религиозную тему и переживались с религиозным пафосом... Религиозный характер русских течений выражался уже в том, что более всего мучила проблема теодицеи, проблема существования зла» (Бердяев Н.А. Русская идея. С. 153).
2. Трубецкой Е.Н. Старый и новый национальный мессианизм // Русская идея. С. 246.
3. Трубецкой Е.Н. Старый и новый национальный мессианизм // Русская идея. С. 253.
4. Булгаков С.Н. Неотложная задача (О Союзе христианской политики) / Христианский социализм. С. 36.
5. Американский историк Дж. Патнэм, например, утверждал, что это был первый, по сути, европейский проект христианско-демократической партии в ХХ в. Данный проект, по его мнению, был вдохновлен надеждами Булгакова на то, что Россия является самым подходящим местом для рождения менее материалистического, по сравнению с Западом, христианского общества, поскольку оно будет основано на соборности, а не на индивидуализме. Эта партия, как следует из представлений Булгакова, должна была доказать свою конкурентоспособность по отношению к революционной социал-демократии и должна была привлекать не просто новых членов, но человеческие души, отвоевывая их у атеистического социализма — «религии человечества». «Если глубоко проанализировать вышеуказанную работу, то в ней можно усмотреть те основные положения, которые позже легли в основу учения христианской демократии... прежде всего, это определение человека как категории духовной и социальной одновременно, т.е. как личности» (Хаустова Н.А. Христианская демократия в России: социально-философские истоки и проблемы политической ангажированности. (канд. дис.). М., 1997. С. 64).
6. Булгаков С.Н. Агония / Христианский социализм. С. 301.