Заметки АнтигерояК предыдущей главе: Улица (часть 2-я)Сквозного проезда с Майдана (Калинина) на Пушкинскую раньше не было. Чтобы попасть на Прорезную (Свердлова), нужно было осилить пролеты деревянной лестницы, прилепившийся к обрыву. Слева, по направлению к телевидению, стояло двухэтажное здание барачного типа с акациями перед окнами, неизменным дворовым гарнитуром из парочки скамеек и стола оббитого жестью, для улучшения доминошного резонанса. Благодаря жившему здесь персонажу это «совковое» бунгало называлось «рейхсканцелярией».
Стараясь выделиться среди профессиональных тунеядцев, утюжащих отрезок Главпочта – Центральный гастроном, Лева Гонококк объявил себя неофашистом и истинным арием. В то время, предвидеть грядущую свободную продажу «Майн кампф» и легальные тусовки спонсируемых скинхедов, мог только пациент психиатрички, да и то с оглядкой. Лева был первопроходцем.
Настольной и, к сожалению, единственной книгой, Гонококк сделал двухтомник «Нюрнбергский процесс». Из поучительных, но малоинтересных судебных прений он вызубрил имена и должности военных преступников третьего рейха, чем пытался щеголять на алкогольных диспутах. Образ «белокурой бестии» несколько размывали: вросшая в шею рязанская конопатая ряшка, общая холеричность и зовущая из барачного окна обедать, мама дворник.
– Левко, йди жерти!
Эта святая женщина вычищала и отутюживала, сыну франту, американистические, с чужого плеча, брючки и рубашки. На пятачке перед «Ливерпулем», её стараниями, наш трутень выглядел почти элегантно, но уже третий стакан портвейна 777 смывал начальный лоск.
Пара-тройка официальных супружниц, бравших Левку в «прийми», прочитав эту энциклопедию плохозалеченных болячек (откуда и прозвище), быстро указывали на дверь. Левка возвращался к маминым обедам и прелестям барачно-коммунального быта.
Однажды, Гонококка протежировали моложавой профессорской вдове. Около месяца непьющий и пока еще элегантный, он произвел благоприятное впечатление и был определен на постой. Четыре дня выгуливал жесткошерстную таксу и обнюхивал углы обширной жилплощади. Ну а на пятый у хозяйки случился юбилей. Море изысканных напитков, неплохо сервированный стол и гости из академической среды. Ниже доцента на праздник не приглашались.
Сидевший по правую руку от юбилярши, «при галстуке», Гонококк внимал заумным речам и спичам, забыв о «табу» на алкоголь, глотал трехзвездочный армянский и постепенно входил в состояние привычного скандального аффекта.
– Ну а теперь, уроды, выпьем за фюрера! – опрокинув стул, обозначился претендент на перезрелые вдовьи прелести и профессорское наследство.
Маханул двухсотграммовый фужер полный янтарной влаги, трижды проскандировал «Зик Хайль», свалился под стол, обмочился и захрапел. По утру, интеллигентно, с трояком на опохмел, был изгнан.
Законсервировавшись в «овощное» состояние, Леопольд исхитрился беспроблемно прожить три десятилетия. Это был самый элегантный «бомж» СНГ, кочевавший по мастерским знакомых художников и летним дачным домикам бывших жен (о загадочная женская душа), таская за собой коллекцию клубных пиджаков и рубашек марки «Errow».
Не ошибусь, утверждая, что любого индивида всегда будет манить география мест детства и юности. Так, рассеянные по блочно-бетонным, низкопотолочным склепам отдаленных жилмассивов, бывшие жители центра, будут тратить по часу и более на дорогу к привычной среде обитания. А скажем, аборигены какого-нибудь
ДВРЗ, всю жизнь, не испытывая дискомфорта, будут бродить и размножаться среди дарницких достопримечательностей и покидать Левобережье лишь в крайнем случае.
Для получавших долгожданные отдельные квартиры горожан, новые спальные районы оказывались «терра инкогнито». Попробуем дать оценку этим неизвестным землям на примере, хотя бы,
Лесного массива.
Песчаные дюны с оазисами чахоточного сосняка в начале семидесятых разбили на широкие «авеню» и застроили типовыми многоэтажками. Это был уже не Киев, это был Вавилон. Переехавшие из подольских клоповников и центральных коммуналок, перемежевывались с пролетариями от «сохи» и старожилами окрестных слободок. Последние пытались формировать общественное сознание и возрождать давно забытые «примочки» городских окраин.
Почти легально пыхтели самогонные аппараты, на окна выставляли банки с некой мерзкой субстанцией. Это был излюбленный слободской напиток «гриб». Вооруженная заточенными железяками молодежь, сходилась «стенка» на «стенку». Крала мотоциклы и снимала шапки с припозднившихся прохожих. Почти все поголовье выпускников местных десятилеток, уходило в тюрягу по тяжелой статье «групповой разбой».
Участковый, чудаковатый и очкатый старлей, мечтал поскорей закончить заочный юрфак и сбежать в адвокатуру. Ежедневно вымаливал случайную ракету, которая бы сровняла с землей один из домов на улице
Волкова. В четырехпарадной девятиэтажке, по ментовской статистике, числились 54 алконавта, регулярно проходящих реабилитацию в лечебно-трудовом профилактории тюремного типа, 32 рецидивиста и определенный процент сочувствующих.
Увы, снайперы ракетчики у нас появятся лишь через четверть столетия. Профессионально выцелят гражданский авиалайнер над Черным морем и развалят крышу жилого дома в городе Бровары.
По выходным дням, дом начинал ходить ходуном. Пролетарские отцы семейств брались за «дрэли», молотки и до законной обеденной поллитровки с термитной агрессией вгрызались в бетон. Что можно годами долбить и сверлить в малогабаритках, было загадкой. Когда TV не балует сериалами, ток-шоу и вообще показывает лишь три канала, а чтение считается неприличным занятием, рукоблудные забавы с кувалдой кажутся лучшим времяпровождением.
Из типичного для микрорайона летаргического состояния, живо вывело явление по имени Алла Щука. Затряслись заветные куркульские кубышки. Это была цыганистая, хорошо известная в центре, аферистка средних лет, перебравшаяся на район из пропитанного грибком подвала на Мало-Житомирской. Она сразу заполнила свободную криминальную нишу Лесного массива.
Обозначившись как вдова летчика-испытателя, почти космонавта-героя и якобы вхожая в дома высшего генералитета Киевского военного округа, сразу начала готовить почву для «кидка». С ностальгическим надрывом вспоминала свою прошлую жизнь в «Звездном городке», а в день гибели Гагарина появлялась на людях в импозантных траурных одеяниях, артистично рыдала и причитала:
– Юра, Юрочка, что же ты с собой сделал?
Гарантируя посредничество в добыче вожделенного для совкового обывателя «дефицита», собирала суммы на мебельные гарнитуры, ковры, чешский хрусталь, сервизы «Мадонна» и продуктовые наборы. Жертвами «разводки», как правило, становились ушлые самогонщицы, матерые продавщицы продмагов и осторожные, ожидающие разрешения на выезд, семьи экс-подолян.
Собрав «лавандос», Щука на годик исчезала, гастролируя по стране. Кратковременные отсидки её не пугали. А квартиру сохраняли престарелая мамаша и малолетний сын.
Ведущего это условно-хроникальное повествование трудно обвинить в идеализации чего-либо. Давным-давно выброшены на помойку розовые очки и с действительностью примеряет лишь беспристрастный цинизм. Но и он не в силах рассеять навязчивые и грустные размышления о судьбе родного города.
Совершенно не обязательно быть коренным киевлянином, которых, к слову, осталось меньше 10 %, чтобы ощутить преддверие апокалипсиса. Ну не в состоянии улицы Киева переваривать эту автомобильную кашу, а сложнейший геологический рельеф нести на себе, втыкаемые в зеленых зонах и на детских площадках, многоэтажные монстры.
Понятно, что для припавших к «кормушке» и прорывающимся к ней, «бабла» никогда не хватит. Зачем подключать логику и захламлять государственные мозги о дальнейшей перспективе, чужого по сути города!
А ведь генплан застройки 80-ых годов, категорически не рекомендовал какое-либо глобальное строительство в городской черте. Упор делался на развитие Броваров, Ирпеня, Борисполя и других спутников. Получается, что градостроители охаянного коммунистического режима, были дальновиднее.
Сегодня, когда пресловутый сук уже подпилен под основание, прислушаться к его треску не вредно хотя бы для потомства.
Не заползая в дебри политологии, попробую немного помечтать. А если, скажем, административную столицу разместить где-нибудь в Полтаве, Донецке, Тернополе или у черта на рогах?
Тем более что для мировой практики это не ново. Интересно, насколько снизится политический накал и останется привлекательность депутатских кресел?
На этой утопической ноте позвольте закончить эту главу.
Читать дальше:
Пленэр
0 коментарів