Заметки Антигероя

К предыдущей главе: 1992–1999, часть 1-я

Не все иммигранты столь анемичны. В это же время в Торонто проживал экс офицер – связист, на нелегкой воинской стезе кинувшего всю энергию и талант на хищения бухт медного кабеля. От армейского правосудия он ускользает в чине старлея, комиссуясь по лжеболезни. За то что по жизни нарекается «Приболевшим». На гражданке осваивает увлекательную профессию мелкого спекулянта союзного значения, а начав шустрить с камушками, попадает в разработку соответствующих органов. Они дышат в загривок, но Приболевший, скрутив кукиш, исхитряется укрыться за океаном, где кроме таксоизвоза ему ничего не светит.

Казалось бы заурядная история советского иммигранта. И все же Канада должна ему за улучшение собственного генофонда. Одна жена и двое прелестных деток уже есть, но разве это помеха для влюбчивой и романтичной натуры? За восемь лет на чужбине Приболевший успевает оплодотворить и вывезти с Украины еще двух! Те бесцеремонно прихватывают с собой всю родню, дорогой сердцу скарб и за пару-тройку лет отожмут максимум из новой Родины и влюбленного тяглового ишака, сутками крутящего баранку «желтого кэба».

А тут еще и папа в гости приехал. Это был вторичный визит мудрого и познавшего жизнь, киевского еврея. Сорокалетний партийный стаж, это не «хазер» чихнул! И кто знал, что именно здесь, ему суждено попасть в фантастический переплет.

На паркинге возле аэропорта Приболевший перелистывает, кем-то забытую, «Toronto sun» и натыкается на жирный заголовок – SHIT BOMB! Статья рассказывает о замороженном стофунтовом брикете дерьма, упавшего с небес и проломившего крышу дома в пригороде. Ведется расследование. В воздушном пространстве находились четыре лайнера. В бомбометании подозревается самолет нигерийской авиакомпании. Все это похоже на первоапрельский прикол желтой прессы, но оказывается зловещей правдой.

Прибывший папа оставаться на ПМЖ в Канаде не собирается, но держит в резерве сверстницу, достопочтенную владелицу добротного домика, слепленного по заокеанским фанерным технологиям.

Он вдовец и с чистой совестью принимает приглашения на вечернее рандеву. Ужин при свечах, а там как карта ляжет. Во время десерта, привет с «пылающего континента» с грохотом проламывает крышу спальни, попадая прямо в приготовленную для нехитрых старческих радостей кровать, где начинает подтаивать и благоухать.

О полученной компенсации история умалчивает, но пережив шок и не желая быть мишенью для африканских террористов (нашли поца!), папа быстро возвращается к прогулкам тополиными бульварами своей любимой Русановки.

В один из наездов в Киев, Приболевший бросает вызов империи, накачивающей холестерином мировое общество и добравшееся до Украины. Не то чтобы он идейный борец с губительным для организма быстрым питанием, но почему не поиметь деньжат по накатанной иммигрантской схеме? Это когда подставляют под удар зад автомобиля, а затем в гипсовом ошейнике выбивают через суд компенсацию. Можно еще налить лужицу кофейной гущи и хлопнуться на ней об пол, имитируя вывих или перелом, а затем выдаивать владельца кафе. Сценариев много и они, как правило, срабатывают.

В битве за «кэш», Приболевший выбирает пищевое отравление. А чего межеваться, в кармане канадский паспорт. С чеками за съеденные биг-маки на руках, вызывается неотложка и та, за небольшую мзду, фиксирует судороги, агонию и чего там еще. Справка прилагается к депеше с подметными угрозами обрушить беспристрастную прессу свободного мира на украинский филиал фастфудового концерна. Уж она защитит честь и желудок гражданина Канады. В общем, думайте гады! Кляуза отправляется в головной офис.

Увы, как говорится, «рамсы были попутаны». Приболевший успел подзабыть отечественные реалии. Там, братишка, это не здесь, а здесь не там! Это вмиг разъяснил начальник безопасности, бывший комитетчик, состоящий на службе при вчерашнем потенциальном враге.

Убедительными аргументами стали извлеченное досье с деталями жизненных подвигов Приболевшего и каверзный вопросик, что он забыл на бывшей Родине. Платой за страдания стала пачка флаеров-талонов на бесплатные обеды, с издевкой врученная экс-кэгэбистом. Их, подобно народовольцу с прокламациями, разъяренный Приболевший, на радость толпе, развеял над Крещатиком.

От укусов бывших жен-пираний, Приболевший рискует окончательно захворать. Властями он объявлен злостным неплательщиком алиментов. Горите все синим пламенем! Пора делать обратный виток. Сначала в Москву, к оптовой торговле итальянскими мебелями, а затем на суровый Урал. Открывать ресторан и сеть пиццерий для неприхотливых желудков пролетариев с «Уралмаша». Мимоходом жениться (четвертый раз!) на молодухе из уральского поселка Копейск.

И на хрена была та Канада? Он быстро становится патриотом этого края малахитовых шкатулок и кряжистых бандитов. Именно они дают оплыть жирком и подчистую отбирают хорошо налаженный бизнес. Очередной кульбит и приболевший там где начинал – в родном Киеве. Кто он? Недообрезанный иудей или просто космополит с российско-канадским гражданством? Какая разница. Главное сохранить устойчивость нервной системы, удить верховодок под мостом Патона, корчить из себя секс символ на сайтах знакомств, по возможности навещать европейские дома терпимости и тамошних собратьев по иммиграции.

На пороге нового тысячелетия ресторанная жизнь города окончательно меняется. Исчезают заведения с традициями совкового общепита и бордельными интерьерами. Да и нувориш пошел другой. Он уже научился выговаривать слова «сомелье» и «фуа-гра», держать вилку в левой руке и спесиво ковырять блюда с художественными кляксами соуса, минимальным содержимым, но максимальной ценой. Желудки тренируются перемалывать японо-китаезные, франко-итальянские и другие изыски высокой кулинарии. Чистые скатерти, европосуда, суши вторичной свежести и молодые феи официанточки, сменившие пергидрольных златозубок в несвежих передниках с кенгурячьими карманами над промежностью. В отличие от этих матерых акул, они, в большинстве, идут в подавальщицы не по идейным соображениям, а от безнадюги, ставятся хозяином эксплуататором на испытательный срок (можно не заплатить), а через месяц заменяются другими. Благо лимита прет на город косяком.

Все меньше становиться мест, где среднестатистический обыватель может расслабиться за умеренную цену. По крайней мере в центре. Одним из последних форпостов становится гадючник возле консерватории, прилепившийся к входу заколоченного общественного сортира (ныне здесь вход на потребительский конвейер «Глобус»). Лет пять он круглосуточно обогащает семейный подряд арендаторов, разливающих лизинговое пиво и безакцизный алкоголь с закуской из соевых сосисок с тертой капусткой. Льготникам (а это, конечно мы) позволяется экспериментировать с напитками, взятыми в минимаркете через дорогу. Осваивать правильное потребление текилы, опустошая хозяйские запасы соли и лимонов и модную на то время ром-колу. Выведя свою пропорцию – бутыль крепчайшего «Капитана Моргана», на емкость 0,33 л пакостной американской водички.

Туалета поблизости не наблюдалось и клиенты, шокируя музыкальную профессуру, облегчались прямо под окнами аудиторий. Колонны выдерживают и долго хранят аромат переработки пива «Оболонь».

Веселых мест открывается великое множество, но мало из них отвечают духу, а главное возможностям киевлян. В биллиардных салонах катают шары профуры, от топырясь над столами в позах, подчеркивающих продажные прелести, а на дискотеках, под стирающий остатки мозговых извилин техно-поп, марафонят глотнувшие «экстази».

В глубоких (очень глубоких) киевских катакомбах зарождаются клубешники иной, антигламурной направленности. Для музыкальных снобов, яйцеголовых западных эмиссаров капитализма и продвинутой (благополучно прошедшей мимо распальцовок и жизни «по понятиям») молодежи. Там играют живьем рокабилли, джаз и блюз. Кухня под американскую, а значит никакая, да и цены будь здоров, но можно протусоваться вечерок под кружку пива.

Лидирует, отделанный в стиле пограничного салуна, «Ковбой» [48]. Он разместился в пассаже и охраняется гипсовой фигурой Билли Кида в арке над входом. Несколько лестничных пролетов, дверь-распашонка и ты на диком Западе.

На подиуме, первоапостолы киевского блюз рока- легендарное «Второе дыхание», давшее оздоровительный «выхлоп» еще в конце шестидесятых. Изощренные гитарные пассажи не выдаются, но от козлобородого солиста исходит некий свет, а губная гармошка Гриши Махно выводит надрывные паровозные трели достойные самого Пола Баттерфильда [49]. Искренность выступления вызывает ту самую, обратную связь с аудиторией, к которой стремится каждый, уважающий себя музыкант.

В противоположном конце пассажной кишки еще один подвально-грибковый комплекс с диковатым названием «Шелтер» [50]. Он разделен на помещения с пластиковым фастфудом, навеки затопленным туалетом и узким отгороженным пеналом обозначенным именем блюзмена чикагской школы Бадди Гая. Никотиновое СО здесь превышает все мыслимые нормы, а звук с мини сцены буквально отскакивает от кирпичных стен, украшенных портретами музыкальных корифеев. Тем не менее, ежевечерне, забит под завязку.

Аналогичны «Шелтеру» и «Ковбою» подземелья, облагороженные интерьерными новациями. Здесь проповедуется минимализм. Все та же кирпичная кладка, меблировка фьюжен из вытертых временем венских стульев, бабушкиных буфетов, грубых табуретов и столов. Висящие под потолком трубы коммуникаций декорированы фольгой.
Все эти места активно посещаются и являются трибунами для пока еще не признанных музыкантов-пилигримов.

Читать дальше: 2007

Примечания:

48. Сегодня «Докерс».
49. Представитель стиля голубоглазый соул, виртуоз губной гармоники.
50. Ночлежка для бомжей. Сегодня это «Пузата хата».