В современных международных отношениях регион Юго-Восточной Азии (ЮВА) играет возрастающую роль в геополитическом и экономическом значении. Известно, что данный регион, общей площадью 4 млн. кв. км. и населением в 593 млн. чел., в совокупности приносит до 3,120 трлн. $ мирового ВВП, является 5-м после США, ЕС, Японии и КНР мировым финансовым центром. Также ЮВА является одним из наиболее динамично развивающихся регионов мира, благодаря сконцентрированным в нём экономикам НИС (Таиланд, Сингапур, Индонезия, Малайзия, Филиппины).

Кроме того, регион ЮВА занимает выгодное геостратегическое положение. Находясь на пересечении транспортных потоков, ЮВА играет роль связующего звена между государствами Южной Азии, Ближнего и Среднего Востока, Африки, Европы и странами АТР, КНР, Японией, Южной Кореей. Более того, ЮВА играет роль транзита нефти и газа из государств Персидского залива в страны Дальнего Востока, АТР. Известно, что ежегодно через Малаккский пролив проходит до 50 тыс. судов, до 11 млн. бар. нефти в день.



Однако ЮВА привлекает не меньшее внимание как регион геополитических трансформаций. В условиях глобализации, усиления процессов интеграции, в ЮВА происходит изменение расстановки сил. На наш взгляд, можно наблюдать постепенное ослабление традиционного экономического и политического влияния США, ЕС в данном регионе вызванное последствиями финансового кризиса 2009-2011 гг. Также заметно ослабление позиций Японии, претендовавшей на лидерство в ЮВА, на фоне внутренних катаклизмов техногенного характера, роста китайской экономики. Исходя из этого, основными претендентами на лидерство в ЮВА следует считать Китай и интеграционное объединение АСЕАН, включающее на данный момент все 10 государств региона (Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд, Филиппины). Следует отметить, что отношения между данными центрами влияния являются достаточно специфическими и неоднозначными. В годы биполярности одной из целей государств-членов АСЕАН, после создания организации в 1967 году, было сохранение нейтралитета в регионе, проведение политики сдерживания влияния СССР, США, а также КНР. В то время, КНР, играя роль «третьей силы», альтернативы США и СССР, пыталась расширить сферу влияния в ЮВА через идеологическую, экономическую, военную поддержку маоистских коммунистических движений в Индонезии, Малайзии, Таиланде. Однако в новых геополитических условиях ситуация меняется. С одной стороны, КНР и АСЕАН меняют свои подходы в ЮВА, отходят от идеологического противостояния, начинают проводить прагматическое сотрудничество основанное на экономической выгоде и рационализме в формате АСЕАН+1, сотрудничают с Японией, Южной Кореей в рамках АСЕАН+3, развивают отношения с США, государствами АТЭС. С другой стороны, между АСЕАН и КНР сохраняются территориальные споры, стороны становятся не только экономическими партнёрами, но и конкурентами, наблюдаются геополитические расхождения, разногласия в подходах к развитию интеграционных процессах в регионе. Это, в свою очередь, является проявлением специфической дихотомии и двойственности в отношениях между АСЕАН и КНР, которая характеризуется как сотрудничеством, так и противостоянием.

Соответственно, для того чтобы разобраться в специфики отношений между КНР и АСЕАН, попробуем проанализировать все существующие аспекты их отношений, в которых и проявляется сотрудничество и в тоже время противостояние, на основе которых можно судить о потенциале и перспективах на региональное лидерство каждого из игроков.

Геополитический аспект. В условиях многополярного мира позиции АСЕАН и КНР совпадают видении геополитической ситуации в ЮВА. В частности, оба игрока не желают максимального усиления США, Японии в данном регионе. Как КНР, так и АСЕАН стремятся проводить с ними политику прагматичного, рационального сотрудничества, но с сохранением равноудалённости, балансирования. Более того, все 10 членов АСЕАН поддерживают «политику одного Китая», не признавая Тайвань, в то время как КНР выступает за дальнейшее усиление АСЕАН, видя в ней гаранта стабильности и безопасности в регионе. Это связано с тем, что для КНР сильный АСЕАН выступает альтернативой возвращения США в регион, влияние которых ослабло в годы президентства Дж. Буша, не характеризуется наступательным характером при Б. Обаме. КНР импонирует и нежелание большинства членов АСЕАН военного присутствия иностранных государств на своей территории, за исключением Филиппин, которые активно сотрудничают с США для борьбы с исламским терроризмом. Позиции КНР и АСЕАН сходятся и в видении системы глобальной безопасности, ключевым звеном которой должен являться СБ ООН, выступают за безъядерный статус КНДР, за невмешательство великих держав во внутренние дела.

Однако с другой стороны, у игроков совершенно иное видение сущности современного миропорядка, влияющего на взаимоотношения между великими державами, а также малыми и средними государствами, из которых состоит АСЕАН. К примеру, АСЕАН выступает за многосторонность как основу миропорядка, которая заключается в абсолютном равноправии всех государств, независимо от их геополитического потенциала при решении проблем коллективными усилиями (во многом связано с недостаточным экономическим, военным потенциалом стран АСЕАН). КНР в отличии от АСЕАН, поддерживает идею многополярности в международных отношениях, наличие нескольких «центров силы» с разделением ответственности в отдельных регионах – именно таким регионом в сфере интересов КНР выступает ЮВА, а умеренная АСЕАН средством удержания малых и средних государств в своей орбите. Соответственно, можно предположить, что КНР стремиться использовать интеграционные процессы в рамках АСЕАН чтобы закрепиться в ЮВА в качестве регионального лидера. Известно, что КНР активно выступает за создание ЗСТ КАФТА, ВАС для того, чтобы увязать за собой государства АСЕАН, заполонить их рынки китайской продукцией и стать во главе третьего, после НАФТА, ЕС, интеграционного объединения. АСЕАН в свою очередь также стремиться укрепить свою положение за счёт создания экономического, культурного сообщества, интегрированных ВС, помимо уже существующих форумов АРФ, однако избегая вхождения в подобное объединение не только КНР, но и Японии, США, ограничивая сотрудничество с этими «центрами силы» только в рамках формата АСЕАН+1 /+3. Для АСЕАН характерно лавирование между интересами КНР, США, Японии в ЮВА, претендуя тем самым на роль независимого регионального игрока.

Также объектом противостояния между КНР и гос-ми АСЕАН (Вьетнам, Филиппины), являются Парасельские о-ва, о-ва Спратли. Более того, неоднозначны отношения с Вьетнамом, который несмотря на активную финансовую поддержку для развития государств долины р. Меконг (Камбоджа, Лаос, Таиланд, Мьянма) со стороны КНР, стремиться позиционировать в качестве субрегионального лидера в рамках т.н. геополитического треугольника Вьетнам-Камбоджа-Лаос, не заинтересован в превращении Индокитая в сырьевой придаток КНР. Не менее неоднозначным моментом является вопрос развития ВС КНР. С одной стороны, АСЕАН обеспокоен в текущем укреплении военного потенциала КНР, в развитии ВМФ, т. к. в рамках АСЕАН пока не существует оформленной организации коллективной безопасности. С другой стороны, наблюдается военно-техническое сотрудничество КНР и Таиланда, консультации между КНР и АСЕАН по вопросам безопасности и стратегического планирования в рамках форума АРФ.

Демографический аспект. Известно, что во всех государствах ЮВА проживает значительная китайская диаспора (хуацяо), представители которой играют достаточно активную роль в экономической сфере – в Индонезии проживает 7 млн. китайцев (создают 73 % ВВП), в Таиланде 6 млн. чел. (создают 81 % ВВП), в Сингапуре, где 80 % граждан имеют китайское происхождение. С одной стороны, мы видим, что китайская диаспора способствует экономическому развитию государств АСЕАН, но с другой, она является естественным рычагом влияния КНР в регионе, свидетельствует о возможности способствовать через китайское лобби на принятие решений в АСЕАН, особенно в пользу активизации интеграции с КНР.

Экономический аспект. Не случайным является то, что АСЕАН и КНР выступают экономическими партнёрами, что во многом обусловлено рядом факторов. Во-первых, АСЕАН и КНР имеют взаимодополняемую экспортно-ориентированную экономику. Существуют двусторонние соглашения о торговли товарами 2004 года, о торговле услугами 2007 года, Известно, что экономическая взаимозависимость обусловлена и тем что в основном из АСЕАН в КНР экспортируются полуфабрикаты, сырьё, а оттуда происходит экспорт готовых товаров по всему миру. Во-вторых, государства АСЕАН представляют емкий рынок, сырьевую базу для КНР. В частности КНР закупает нефть, газ у Индонезии, уголь у Вьетнама, с/х продукцию у других государств. В-третьих, государства АСЕАН во многом схожи с КНР в индустриальном развитии, поэтому оба игрока проводят взаимовыгодный технологический обмен. В-четвёртых, выгодным является обоюдное инвестиционное сотрудничество – КНР имеет в экономиках государств-членов АСЕАН 6,1 млрд. $ инвестиций, а те в свою очередь 5,6 млрд. $ в китайской экономике. В-пятых, обоюдно выгодным является использование транзитного потенциала ЮВА. Известно, что планируется прокладка Трансазиатской магистрали через провинцию Юньнань (КНР), Лаос, Мьянму, Тайланд, Вьетнам, Камбоджу, Малайзию в Сингапур, которая также позволит соединить данные гос-ва с РФ (Дальний Восток), Монголией, государствами Центральной Азии. Также происходит сотрудничество в строительстве автомагистралей, в использовании морских коммуникаций.

Однако, несмотря на выгодность данного сотрудничества, можно заметить, что основные инвестиции, проекты КНР реализуются именно в Индокитае, контролировать который КНР претендует со времён биполярности. КНР стремится использовать приграничные государства Индокитая (Вьетнам, Лаос, Камбоджу) в качестве объектов для грязного производства (находится 1950 промышленных предприятий КНР), сырьевого придатка. Кроме того, Сингапур, Малайзия, Таиланд, Филиппины полностью обслуживают промышленность КНР. Фактически КНР стремится реализовать в государствах АСЕАН политику неоколониализма. Более того, КНР является конкурентом государств АСЕАН в высокотехнолгогической отрасли, а его рынок более привлекателен для иностранных инвестиций (60 % инвестиций оседает в КНР в обход рынка АСЕАН).

Однако кто из рассмотренных игроков в перспективе сможет стать региональным лидером в ЮВА? Исходя из проанализированных аспектов отношений между КНР и АСЕАН, можно увидеть, что на данный момент КНР имеет определённые преимущества в потенциале, по сравнению с АСЕАН. Во-первых, КНР является централизованным мононациональным государством, в отличии от АСЕАН в состав которой входят государства различные в экономическом развитии, политической системе, не говоря уже о этнических, религиозных, социо-культурных отличиях. Во-вторых, экономика КНР является более мощной чем АСЕАН, где до сих пор идёт процесс формирования единого экономического пространства, о чем свидетельствуют показатели ВВП в 2011 году – 10,1 трлн. $ (КНР), 3,1 трлн. $ (АСЕАН). В-третьих, КНР имеет существенные демографические, экономические рычаги влияния на АСЕАН.

В-четвёртых, несопоставимыми являются военные потенциалы обоих игроков – крупнейшая в мире НОАК составляет 2,25 млн. чел., когда как ВС, генштабы отдельных государств АСЕАН даже не интегрированы в систему коллективной безопасности. Хотя как КНР, так и некоторые государства АСЕАН имеют общие проблемы – сепаратизм отдельных регионов, международный терроризм, религиозный экстремизм.

Хотя, несмотря на ряд преимуществ для регионального лидерства у КНР, нельзя говорить об отсутствии таковых перспектив у АСЕАН. В случае отказа расширения объединения за счёт КНР, других великих держав, усиления экономической, оборонной интеграции государств-членов и разрешения внутренних противоречий между ними, АСЕАН сможет претендовать на роль одного из «центров силы» многополярном мире. Однако нужно отдать должное в неспособности АСЕАН заменить КНР, поэтому интеграционное объединение скорее всего продолжит играть роль полюса-посредника между КНР, США, ЕС, Японией в ЮВА в дальнейшей перспективе.

Таким образом, достаточно сложно судить о противостоянии либо сотрудничестве между КНР и АСЕАН, т.к. отношения между двумя игроками сочетают данные тенденции, являются противоречивыми. Хотя на данный момент, при учёте ряда факторов, потенциал КНР даёт больше перспектив для регионального лидерства.

Кухалейшвили Георгий