Заметки Антигероя

К предыдущей главе: 1977 (часть 2-я)



аким взмыленным Лошадку ты еще не видел. С заиканием вываливается радостная новость. Есть две путевки и не в Ирпень, а в Ялтинский пансионат!

Двадцатидневный профсоюзный оленклюзен стоит всего по два червонца с носа и выдан в научной шараге, где Лошадка (к слову кандидат по физико-математике) беспорочно трудится. Сейчас он остро нуждается в веселом напарнике для освоения Крымского побережья.

Стоп! Ликовать рано. Краткая характеристика Лошадке (в миру просто Анатолий): Нескладно-угловатый с шарнирным «походоном», чересчур волевой челюстью и циклопическим взглядом. Добрейший малый, хотя основательно приторможенный и беспомощный в элементарных житейских вопросах.

Женский пол от него не то что бы шарахается, но и благосклонности не проявляет. Единственной многолетней музой для него стала костисто-плоскогрудая шатенка за жизнерадостно-прокуренный оскал прозванная невестой Франкенштейна. В общем, возникают сомнения в успехе совместного покорения беспутной Ялты.

– Толя, без обид, как ты все это видишь?
– Клянусь, я буду слушаться во всем!
– Ладно, но общей кассой распоряжаюсь я, любой твой выбрик приравнивается к гражданской смерти и немедленной депортации.
– Я сссогласен!

Неплохо в двадцатилетнем возрасте иметь устоявшиеся связи в управлении авиакасс. Они особо ценны в летний период. Билеты в оба конца вмиг устраивает Виктория – пикантная брюнеточка неопределенного возраста. Из серии – маленькая женщина всегда щенок. «Четвертак» сверху, плюс бутылка «шампузеи». На разгульную курортную жизнь есть рублей триста, резерв в виде нескольких пар джинсов и четырех блоков югославской «жуйки» «Cazino» сделанной сигаретами, по слухам популярнейшим товаром на южном побережье.

Давно прижившийся в среде пижонистой позолоченной молодежи (по противоположной полярности, отбросов общества) Лошадка, тем не менее, в одежде придерживается консервативного стиля. Вот и сейчас, отправляясь на «юга», он появляется в Бориспольском аэропорту в кримпленовых подстреленных брючках (мечта холостяка) и всесезонных скороходовских [37] «гадах». Небольшая вольность – рубашка «апаш» в пролетарскую клетку. Его багаж состоит из зажатых под мышкой ласт, «авоськи» с газетным пакетом и торчащей трубкой для дайвинга. И это все!

Есть города, где по приезде, возникает состояние де жа вю. Кажется, что уже бывал здесь в прошлой жизни, а может эти места являлись в обрывках сновидений. Такой город навсегда становился лично твоим и Ялта сразу входит в их число.

Петляя горбатыми улицами и катастрофически удаляясь от моря, таксомотор высаживает в районе чеховской виллы. Конечно, получить за двадцать рублей бунгало среди пальм не ожидалось, но место грядущего отдыха производит эффект удара «под дых». Пансионат располагается в полуразрушенной музыкальной школе, директор ожидается только утром и нам ставят раскладушки в актовом зале, на летний период превращенного в казарму.

Первым делом по улице летят ласты, а за ними весь небогатый лошадкин скарб.

– Ты куда гад, затащил!
– Сссерега я сам не зззнал…
– Не вздумай тащиться за мной, я поехал по гостиницам. – Это, конечно, утопический блеф, откуда бы взялись свободные номера.
Ннне бросай! – взвывает тридцатилетний кандидат наук. Поскольку перспективы обустроиться в другом месте туманны, принимаешь покаяние. Освежая в памяти, что утро вечера мудренее, любуемся с горы огоньками ночного городского разврата и заваливаемся среди храпящих и счастливо попердывающих курортников.

Директрисой оздоровительного комплекса оказывается милой женщиной, после фейерверка комплиментов (усиленных червонцем), вручает ключ от комнаты с отдельным входом и убранством в две солдатские «люли», тумбочкой и вешалкой. Выдает пачку талонов на трехразовый рацион и отправляет столоваться в кафешку, кварталом выше.

Фрагменты вареных куриных остовов с гарниром из слипшейся вермишели и «какава» из бачка энтузиазма не вызывают и кассиру-буфетчице предлагается бартер:

– Все талоны на ящик марочной «Массандры» и несколько пузырей «сухаря».– Почесав за шиньоном, она величественно кивает в знак согласия и под игогоканье Толяна: – А что мы бббудем кушать? – перетаскиваем все в нашу норку, после чего отправляемся на разведку.

За день мы успеваем немало. Сводим знакомство с барыгами возле центрального универмага, «сдаем» джинсовое богатство, расковыриваем блюдо мелких креветок в главном городском пивбаре, слегка обгораем на городском пляже, где «цепляем» фигуристую ленинградочку.

И тут со швартующегося кораблика раздается нечеловеческий вопль:

– Кореша, мать-перетак, вот и я!

По спу­щен­но­му тра­пу ска­ты­ва­ет­ся Шу­ра Ко­ло­бок – при­зе­ми­стый пу­за­тый ку­д­­ряш. За ним, сно­ро­ви­сто тол­кая ко­­л­я­­с­оч­ку с го­до­ва­лым ма­лют­кой, се­ме­нит та­к­­с­о­­об­­раз­ная су­п­­р­у­га.

Толь­ко их не хва­та­ло! Гегемон от фарцовки, Колобок слывет безудержным пьянчугой (заслужить подобную репутацию стоило определенных усилий) и инициатором бессмысленных дебошей. Брожение скандальной закваски в нем никогда не затихает, а желание орать по поводу и без, неотъемлемая часть натуры.

Под предзакатным ялтинским солнцем перед тобой отчетливо предстает заснеженная Контрактовая площадь… Из кондитерского киоска льются волшебные звуки песни об Элеоноре Ригби. Не будучи завзятым битломаном, тем не менее, зачарованно останавливаешься и заглядываешь во внутрь. Там, в белом полухалате (чистом и даже накрахмаленном) царствует Колобок, учтиво выдающий ватрушку покупателю-пионеру и даже отсчитывающий сдачу из стопок аккуратно сложенной мелочи.

Оказалось, что Колобок на испытательном месячном сроке, после чего ему обещано место (и место золотое) на разливе ликёро-водочных изделий в буфете санаторной зоны Пуща-Водица. Неделя мучительного воздержания уже минула. Недолго музыка играет. Уже через два часа ты видишь бездыханное, намертво влипшее в лоток с «безе», туловище Колобка. Торговая карьера завершена.

Охваченный виноградной лозой бар в парке Ореанда… Колобок с женой (интересно, куда пристроили наследника?) и наш дуэт. Да, еще прижимающаяся бедром девчонка с города на Неве. На столе парочка взятых для порядка коктейлей и батарея «Кокура» из личных запасов. Бармен хоть и коситься недобро, рот пока не раскрывает. Выжидает зараза.

Томный южный вечер (Колобок еще не в кондиции) оживляется явлением двух дивных созданий в стянутых на щиколотках (последний писк) шароварах, немыслимой для советского отдыхающего белизны.

– Хай леди!

Леди, сеньориты, мадмуазели или фру, кто их сразу разберет, строго грозят пальчиками и направляются к стойке, оставляя за собой ароматический шлейф истинного капитализма. Взяв по полному (наши люди) тонкому стакану коньякера, загорюниваются посреди площадки т. к. свободных посадочных мест, по обыкновению, нет.

– Толик, фас!

Включив все поршни и шарниры Лошадка гребет к цели. Мы наблюдаем за гримасами нашего Полифема [38] и, о чудо, его аргументы под оглушающую «Ван май тикет» оказываются убедительными и вот Толя с видом импресарио представляет незнакомок:

– Знакомьтесь, гражданки Финляндии!
– Тэрве, Суоми!

Турмалайки оказываются из Тампере, их прогрев под черноморским солнцем оплачен мужьями – состоятельными буржуа и сейчас вырвавшись из семейной, хоть и западной рутины, надеются на приключения. В Ялте они квартируют в люксе «Ореанды», закругленный балкон которого нависает аккурат над входом. Рыжую, с проступающими лопарскими скулами, зовут Терхикке, а итальянисто-брюнетистую Леена.

Беседа ведется на улично-школьном английском. Финки тоже не полиглоты, но это не становится помехой к сближению, а коньячно-винные добавки окончательно расширяют брешь в «железном занавесе».

Перед тобой стоит дилемма. Продолжить наводить мосты в ночной готельной распивочной за свободно конвертируемые финские марки или «дать под хвост» соотечественнице. Ленинградки всегда выгодно отличались от москвичек. Не было в них столичной «пыхатости», питерский акцент (в отличие от московского) был приятен, а главное, они практически не «динамили».

В тот вечер остаешься при «пиковом» интересе. На пути к неминуемому падению тело взбрыкивает, психует и растворяется в темноте.

– Да пошла ты! Не такая уж ты и красавица, наверняка живешь не на канале Грибоедова, а где-то под Гатчиной.

«Она ушла любви не понимая, так пусть её дерет собака злая…»

Штудирование народного фольклора окончательно успокаивает и помогает скоротать дорогу к пансионатной келье.

Пропахший баночным пивом Анатолий появляется только под утро и добиться от него внятного отчета не удается. Из булькающих звуков, переходящих в звериный рык: – Какие жжженщины! – наконец разбираешь, что чухонки будут ждать вечером, около гостиницы. Становится очевидным, что у переполненного впечатлениями и дармовым валютным алкоголем математика начала подтекать крыша. Восстановительная трудотерапия жизненно необходима. Поутру ему выдается трояк на пропитание и задача реализовать пол блока (больше доверить опасно) жевательной резинки.

В компании Колобка день пролетает незаметно. Дегустируем бутылочку новосветовского «брюта», освежаемся в море, ныряя прямо с пирса на набережной, приобретаем у финских водкатуристов (из тех, что наши вчерашние знакомые презирают и не желают иметь ничего общего) малиновые полукеды в подарок напарнику и в семь гребем к «Ореанде».

Там, среди фланирующей толпы, он уже бьет своими раздолбанными копытами, а обугленный фейс ясно указывает, на полировку боками гальки городского пляжа. А вот откуда свежая перламутровая гуля? Похерив полученный коммерческий инструктаж сдать жуйку оптом и не париться, Лошадка пожадничал и попытался организовать розничную торговлю. И, разумеется, был бит цыганскими конкурентами.
Приняв образ принца в изгнании, он гордо заявляет, что рожден для иной жизни и больше спекулировать не намерен. Угроза лишить ужина и прочих льгот, вмиг приводит в чувство и бунт на корабле пресекается.

А вот и наши дамочки. В марлевых коктейль-прикидах и блоком «Марлборо» под мышкой. А почему они шугаются от Толяна и называют его Кинг-Конгом? Та, которая брюнетистая, доверительно задирает подол и ты видишь на ляжке лиловый отпечаток требовательной пятерни.

У Тер, Тере, Терхикке (тьфу язык поломаешь, пусть будет просто Рыжая) пострадала шея. Накануне, после датского пивка с водочным прицепом, тот впал в эротическое неистовство и с помощью удушающих приемов демонстрировал свою потенцию.

Чем же заканчивается эта южная ночь? Сначала был интеллигентно съеденный бифштекс в заведении с морской панорамой. Добавка в винограднике, где капитулировавший бармен разрешает все, умоляя поменьше кричать. Стрельба шампанским на ночном пляже, полуобнаженка скандинавских Афродит в сомнительной прибережной пене и патрульные милиционеры, осветившие фонариком наш пикничок.

Услышав финское каляканье, стражи порядка, испуганно машут руками:

– Гоу, гоу, готель…

И тут с моря раздается рев Кинг-Конга, изображающего демона моря среди наяд:

– Сссерега иди к нам!

Разоблачение стоит пачки заокеанских сигарет и номинала в 5 рублей.

Читать дальше: 1978, часть 2-я

Примечания:

37. Ленинградская обувная фабрика «Скороход» – лидер производства отечественных говнодавов.
38. Читай или смотри Одиссею.