Заметки Антигероя

К предыдущей главе: 2010, часть 1-я

По территории бродит энное количество (как бы помягче) средневозрастных бальзаковок, косящих под самодостаточных и неприступных. Что они врачуют лучше никому не знать, но прикупленная путевка в самый дорогой профилакторий и коллекция спортивных костюмов от азиатских кутюр, просто обязывает на встречу с ним, если не условно-подлеченным олигархом, то на крайняк, бизнесменом средней руки. На роковых женщин они никак не тянут, никто не покушается на их честь и приходиться в гордом одиночестве цедить соляную рапу из фарфоровых уточек, корча из себя этакую Синьору Синьоре.

Гораздо веселее выглядят тетки постарше, боевые кобылки былого профсоюзного блядства, по инерции жаждущих вкусить максимум от курортной жизни. Один раз живем! Да и сколько там осталось!

Они по десять раз на дню меняют туалеты и успевают все. Откисать в целебных грязях и заглядываться, с охоткой, на каждого встречного самца. Молодцы бабули!

К обеденному столу они плывут дефилирующими манекенщицами, отклячивая остатки былой роскоши. Невольно созерцая это пиршество окончательно увядшей плоти, вспоминаешь двух подобных особей на пляже Анталии. Старушенции в нон-стопе корячились в пируэтах неведомых единоборств или замирали в позах промежуточных между йогой и кама сутрой. Ты тщательно пытался отловить лучик солнца, но огненный шар неизменно перекрывался гнутыми хребтами, щедро обляпанными возрастным пигментом.

Воспоминания окончательно отбивают желание жевать, хотя какой к черту аппетит, если речь идет о вязких кашах и паровых пульпетах.
Чуть не забыл про категорию барынек из номенклатурно-пайкового прошлого. Эти тусуются с походкой проглотившего аршин и через презрительно поджатые губешники сокрушаются (так, чтобы быть услышанными) о преимуществах IV управления минздрава и былых привилегиях. Обидно быть отлученными от госкорыта и выкладывать «кэш» за колонотерапию и прочее.

Пора вырваться из этих мраморных стен на воздух и прошвырнуться единственной центральной авеню. Этот километровый пешеходный отрезок истаптывается уже сбросившими излишки печеночной желчи умиротворенными курортниками и вновь прибывшими, надеющихся на чудо-свойства местных источников.

Поражает количество лотков заваленных загадочными туалетными водами, все исцеляющими кремами и прочей парфюмерной непоняткой. «Приветливость» и «дружелюбие» уличных маркитантов границ не знает. На вопрос (понятно на «мове») как отыскать то, или это, сообразив что ты не есть потенциальный лох покупатель, барыги цедят однозначное – Там, чи там, – указывая противоположные направления.

Становится обидно за себя родного, всю сознательную жизнь бывшим неким филиалом киевской горсправки. Из толпы, гости столицы, за разъяснениями городской географии безошибочно выхватывали именно тебя. Стоит, скажем, группа праздных обалдуев. Увидев направляющегося к ним за справкой, ошалевшего от впечатлений приезжего, молча раздвигаются и тычут пальцем в твоем направлении. Ты честно нес свой крест и никогда, никого не послал. То есть посылал в нужном направлении. Такая вот разновидность киевского патриотизма. Мы вам не москвичи!

Через день, без всяких справок, ты уже сориентирован. Ни в коем случае не покупать, по запредельным ценам, яблоки у уличных торговцев с придыханием рекламирующих залежалые, ватные плоды:

– Пан, то е «слава»!

Не пытаться привести в порядок волосяной покров. В городской цирюльне не окажется элементарного рукомойника и электромашинки.

– Хай пан почекае!

«Чекаты» пока пани парикмахерша дожует свое сало с зубком чеснока, затем попытается оттереть сбрызнутые опрыскивателем пальцы о грязную ветошь, пан не стал. Через дорогу находится претенциозный готель с приличным ресепшеном и рекламой, гарантирующей салонные услуги от спа до татуажа. Здесь приглашают прийти завтра, обещая добыть аппарат для пострига. Похоже, что на весь Моршин одна машинка-призрак.

Город оказался, на удивление, чистым (местами) и музыкальным. Из кафешек (диет меню обязательно) звучит псевдо-фольклорная гоп-ца-ца. Не зеер гут, но поприятнее шансона, столь популярного у киевского плебса.

А вот что-то смутно вспоминаемое …

Ба, да это уличный концерт ВИА «Ватра»! Вокруг сцены, растяжки-портреты одного из радетелей нации, протаптывающего бесплатным шоу дорожку к сердцам электората.

Тексты песен жестко патриотичны и положены на мелодику комсомольских гимнов, хоть и разбавлены гуцульскими брейками. Жидкая толпа слушателей состоит, в основном, из пациентов окружных лечебниц, от скуки внемлющим замшелым «музыкам» и через песнь, другую, фланируют к центральному бювету. Здесь, господа политиканы, лелеют желудочные тракты и о духовном задумываются мало. Хотя, если бы вы раскошелились на реально стоящих (хотя бы и львовских) музыкантов, кто знает…

По выходным, на площади свингует сводный оркестр из Ивано-Франковска. В обширном попурри есть вариации на темы Гершвина и Эллингтона. Для любителей весьма неплохо.



Главной моршинской музыкальной фишкой можно считать теток блюзменш, вернее блюзвумен, растягивающих меха аккордеонов на городских углах. При чем тут блюз и почему именно тетки?

Одно из толкований архаичного блюзмена – человек тоски, у тебя ассоциируется со слепцами кобзарями, вешавших свои печальные думы в скитаниях по неньке Украине. Примерно то же, хоть и позднее, под гитару из сигарного ящика и гармонь дуделку, проделывали деклассированные нигеры из дельты Миссисипи. Если подключить абстрактное мышление аналогия есть. Подозреваешь, что в этих краях с кобзой никогда не бродили, а бродячие музыканты дули в сопилки и пиликали на мадьяро-цыганских скрипках.

В общем пани с аккордеонами, франко-германский национальный вариант которых давно стал международным инструментом уличных бардов, можно смело назвать женщинами тоски, то есть блюзвумен. «Чоловикы» давно растворились на далеких заработках и приходится рвать горлянки на потеху зевак.

Среди них особо выделяется одна, забившая пожизненное место напротив окон «мраморного». Ее простуженный надрыв, промежуточен между поздней Пиаф и ранней Матвиенко, навязчиво лихорадит врачующихся. Репертуар на любой вкус: романсы второй мировой, донбасские баллады, российская попса и даже неаполитанское канцоне. Приходиться периодически сбрасываться, дабы умаслить талантище и убавить звук этого радио.

Что в Моршине действительно круто, так это грибы. Ими торгуют везде и хоть карпатские споры по вкусу не тянут с родными подкиевскими боровичками (в почве не хватает солей, а может и радиации), выставки-продажи отборных «белых» буквально завораживают.

Прайсы на свежесобранные и филигранно порезанный «сушняк» повыше киевских, но не будем осуждать продавцов. Похоже вся область припала к денежным ручейкам текущими по этой курортной зоне. Среди покупателей немало «москаликов» – москвитян. Их взувают с особым сладострастием. Торг на все и везде неуместен, товар отпускается без улыбок и базарных прибауток. Но таков уж местный колорит. Налюбовавшись грибным беспределом, бросаешь вызов курортной скуке и рулишь на пятачок, где гортанно заманивают на ближние и дальние вояжи. Конкуренция у агентов-зазывал жестокая, им приходиться проявлять живость, для этих мест нетипичную.

Вот и грибной тур. За пятьдесят гривен тебе гарантируют доставку в прикарпатское Эльдорадо девственных грибниц. Начинать «тихую охоту» в два часа дня полный кретинизм, но именно к этому времени подают микроавтобус. Ну ладно, хотя бы побродишь по лесу и собьешь обскому. Все равно не знаешь что делать с обещанным урожаем.

Салон постепенно наполняется идиотами с корзинами, надеющимися на большой куш. Деньги то уплочены! Наконец появляется проводник-наставник и даже пожилая экскурсоводша с начесом-укладкой культпросветницы из советского прошлого. Настораживает обувка проводника. Вместо соответствующих жанру сапог или кроссовок, вся та же гламурная замша – отличительный признак моршинской элиты. Куда он в ней заведет?

На пути к лесным богатствам, а это минут сорок езды, гид навязчиво «грузит» историей и достопримечательностями родного края. «Мова», хоть и с поляцко-галицийской акцентуацией, идеальна, а грохочущей дикции могут позавидовать вещатели мюнхенской «Свободы», некогда ориентированные на украинское ухо.

Проезжаем пустующий профилакторий ветеранов УПА, естественно с мемориальным триптихом (Коновалец, Бандера, Шухевич) у входа. Деревенский почтовый домишко (бывший «маеток» провинциального шляхтича) с облезлыми вензелями, подается гидом как шедевр позднего рококо. Ну и дребедень про исключительные душевные качества жителей предгорий и верховин.

Под этот патриотический звон вспоминаешь, что заделало тебя заядлым, хоть и хаотичным грибником. Ведь лет пятнадцать назад о подобной страсти, даже не подозревал.

Все началось во время романтических пьянок в Сухолучье, прелестном природном уголке в 70 км. от Киева. Заброшенная база на берегу Киевского моря, три дюжины пустующих дощатых домиков, охапки сена, колодец и дивный воздух. В Киеве бурлит беспредел криминально-комсомольского дерибана, что-то взрывают, где-то стреляют. Здесь же ты сливаешься с первозданной природой, водка идет преотлично, а суровые физиономии соратников становятся умиротворенными и где то благородными.

Наши наезды заметно оживляют районный алкоголизм. Егеря, браконьеры и прочий окололесной люд, заранее предвкушает и готовит плацдарм гульбища. Их жены, вооружившись сапками и вилами, пытаются выставлять пикеты на дорогах, но что бедолаги могут сделать?

Все идет по отработанной программе. Мясо на углях, охлаждаемая в море «Финляндия», пристрелка новых помповиков и трогательные хоровые «спивы». Слова деревенского фольклора, на генетическом уровне, находятся сами собой и мы стараемся не отстать от местного запевалы. Это скорее вой на ночное светило, отраженное красивой дорожкой на водной глади. Да, хороша украинская ночь…

Брать в полевые условия женщин облегченного поведения негигиенично, к тому же их гвалт не позволил бы слиться с окружающей красотой.

С утра рыбачки благодарят отловленными судачками, на костре уже булькает ведро для ухи и ополоснувшись в желтых водах, вместо опохмела глотаем живительный рыбный отвар и с чувством выполненного долга возвращаемся домой.

Читать дальше: Читать дальше: 2010, часть 3-я