Заметки Антигероя

К предыдущей главе: Киевляне (часть 5-я)

Что-то в нашей галерее переизбыток мужских дагеротипов, а дамских портретов явно маловато. Дабы избежать обвинений в женофобии (а в отношении автора это неуместно и дико) пора исправлять положение и воздать должное лучшей половине человечества. Хотя бы в территориальных рамках нашего города.

Будем честны и припомним как только не изгалялся сильный пол в определениях и эпитетах, тем самым, неповторимым и желанным. В условно пуританские пятидесятые, прошлого столетия, их именовали «кадрами» [16] и космополитически- «герлами». В условно либеральные шестидесятые «чувихами», а в семидесятые-восьмидесятые впору было составлять толковый словарь. «Хуны», «чмары», «биксы», «лахудры»,«шелушовки». И это только начало списка. Сурово…Но все получше поганого эпитета «баба»[17]. Малолетних блудниц называли «пепсиколками», а обладательниц смазливых мордашек «плюрками»[18]. В девяностые нравы ужесточились и женский пол стал характеризоваться «козами», «телками», «курами» и «кобылами». Это уже попахивало зоофилией. Сегодняшние, как правило малодоступные, красавицы обозначаются «шкурами». Смачно, но не эстетично.

Милые женщины, не скрежещите зубами. Автор всего лишь беспристрастный летописец. Да и прозвища касаемы лишь мало-мальски привлекательных. Уродок никак не называют. Их попросту не замечают.

Понятно, что типажи идеализированных барышень (если таковые действительно были), выведенных литературными монстрами, остались в позапрошлом веке. А если кто в наши дни и откопает чудом тургеневско-бунинский гибрид, что ожидает археолога? У кого сегодня есть время ковыряться в патологиях лжесмолянок и наставлять их на путь истинный? Разве что отклоненцам, одевающих шлюх в пионерок и гимназисток.

Рассказывать о живущих под маской добродетели киевлянках скучно и неинтересно, а вот фигурантки никогда не скрывавшие свою веселую порочность достойны воспоминаний. Это естественно. Ведь и вы дамы, в глубине души, тяготеете к жестким и беспринципным самцам. Кого тянет под праведника зануду? Классикой можно считать мнение Галки «Манкиз», небыизвестной киевской оторвы прошлого:

– Прикиньте девчонки, с поэтом познакомилась, живет у меня…
– Ну ты даешь! А какой он?
– Да уже два дня только стихи читает, если сегодня не «трахнет» выгоню на хрен.

Собственно любая полусветская львица была помечена штрихкодом, а именно личным пожизненным «погонялом». Прозвища зарабатывались от разных ситуаций и прилипали намертво, хоть не всегда соответствовали сущности особы. Что, Танька-Вонючка так уж благоухала? А ее напарница Чесотка беспрерывно чухалась? Но у народа свое мнение и он всегда прав.

Скажите, как было не назвать консерваторку Ингу красивым словом «Полонез»? Много ли вы знаете талантов, ухитрявшихся во время «этого», самозабвенно наяривать на скрипке главный хит Огинского, не сбиваясь с выбранной тональности? Впечатлились? То то же… А почему симпатичная кэмээсница Люся в одночасье стала «Рокки»? Да потому что эта девочка- гладиатор бесстрашно и без раздумий вклинивалась в кабацкие заварухи, вырубая своей коронной волейбольной «свечкой» быкующих фофанов.

Сексэкстремалки были, есть и будут во все времена. Если углубимся в данную тему, наверняка увязнем и наш плавно текущий рассказ начнет пробуксовывать. И все же малость его подперчим и припомним парочку неординарных особей.

За что же миловидную блонду с пробивающейся у основания окраса кавказской чернявостью, при звучном имени Нателла, обзывали «будкой»? Ведь ее тонкие черты лица были где-то аристократичны. Опять же в кавказском понимании. Откуда она взялась и где потом затерялась неизвестно, но место в коллекции городских шизоидов забить успела. Также неизвестно испытывала ли она фетишистское чувство к изобретению Александра Белла, но признавала эротично-акробатические этюды исключительно в телефонных будках. И не в темных окраинных переулках, а в веренице кабинок возле Главного почтамта и практически в дневное время.

А скажем, Вика «Лифтер»…Ясноглазая, при пепельной косе и хороших манерах. Также публичная нимфоманка, правда иного толка. Способная вмиг очаровать и даже влюбить в себя любого свежеснятого мужика. Тот планирует длительные романтические отношения, в ресторации не жмотится, стреляет шампанским и скупает букеты, разносимые по залу «лошадками Пржевальского» [19].

«Очарованный» провожает своего ангела домой (а это на Троещину), дорогой боится даже дыхнуть, довозит под парадное многоэтажки где, целомудренно поцеловав в щечку, чинно прощается.

– А проводите меня мужчина до дверей, столько маньяков развелось…

Дальше по отработанной схеме…Шестнадцатый этаж, лестничный пролет и вот она родная площадочка возле шахты лифта. Расстеленная поверх окурков и засохших плевков песцовая шуба (а это, как ни крути, показатель натуры широкой) и опережающий армейский норматив (45 сек.) стриптиз. Плевать на сквозняки, из одежды остаются лишь фетровые ботфорты. Никакой прелюдии. Ну паренек, держись!

Вляпавшийся в блудняк пытается соответствовать, но это непросто. Во первых опять развеян миф о романтическом идеале, во вторых эти белужье-волчьи завывания перебудят полдома и кто-нибудь наверняка вызовет ментов.

И что примечательно, уже на следующий день «Лифтер» начисто забывала отоспанный элемент и если при случайной встрече тот пытался поздороваться, сразу отбривала наглеца.

– Подите прочь, как не стыдно приставать к порядочной девушке!

И что еще занимательнее, та самая песцовая шуба после регулярных испытаний износу не подлежала, а это говорит о добротности меховых изделий прошлых лет.

В районе рынка «Юность» стоит незаметная пятиэтажка. В ней коротает век, на первый взгляд непримечательная, особа. Еще не бабушка, но уже перепрыгнувшая бальзаковский рубеж. Напоминающая почтенных бандерш из цыганских киноэпопей Кустурицы. Собственно, ее с детства называли «Цыганкой», хотя внешнего сходства с этой почтенной нацией не было, а вот соответствующие навыки и «примочки» место имели. В более зрелом возрасте она запомнилась городу как «Барабашка».

Кто сегодня опознает в ней миниатюрную стройняшку и почти близняшку кинодивы Мишель Мерсье - неугомонной Анжелики? В общем, по молодости, «Барабашка» была что надо, а вот карму имела препаршивейшую. Все ее, часто обновляемые, сожители были из околоторговой или полукриминальной среды, что в то время считалось эквивалентным. Вскоре, для этой публики она стала неким жупелом Фемиды. У любого, рискнувшего на более менее длительный контакт с фаталисткой, гарантированно начиналась полоса непоняток, нефарта и нелепых случайностей, ускоряющих закономерный финал.

Есть женщины молчуньи, держащие паузу, балаболки и «черноротые». «Барабашка» была (да и осталась) балаболкой-матерщинницей. Красиво и изящно выдавать сгустки народной энергии великое искусство и тут она слыла МАСТЕРОМ. Не зря же, в далекие семидесятые, на пляже ялтинского творческого пансионата («Барабашка» проникала везде) постоянно окружалась киношно-литературными эстетами (а среди них попадались любимцы толпы), жадно конспектирующими ее виртуозные пассажи.

И какая сила духа бурлила в этой хрупкой (сегодня так не скажешь) оболочке! Обиды никому не «скощались»! Чего стоил учиненный разгром в кафешке «Снегурочка», что было на первом этаже ныне почившего ресторана «Столичный» – гнездища общепитовского ворья. Какое замечание сделали «маркизе ангелов» уже не вспомнишь, фактом осталось что на голову буфетчице было надето ведро ведро с фризерным мороженым, а замешанные из загадочных ингредиентов десерты залипли на стенах и рожах, бросившегося на помощь, персонала. Посетители при этом рукоплескали. А «пшэкнувшая» не в тему панэнка, торговавшая лифчиками и прочей кружевной подлостью (дело было в самом начале девяностых) на Варшавском стадионе-базаре? Малая архитектурная форма, вместе с польской барышницей, была попросту перевернута разъяренной «Барабашкой». А кто еще смог бы, вооружившись пилкой для ногтей, разогнать в трамвае № 27 десяток ганствующих бакланов-малолеток, одурманенных баночным пивом «Red bull»?

От женской плоти логично перейти к чародеям, разруливавших последствия случайных (да и не только) связей, нашим славным (хоть и не бескорыстным) уро-венерологическим лекарям. Не верьте возрастным ловеласам, списанным дон Жуанам, заявляющими что за свой невиданный практикум избежали усмешек Венеры. Или внаглую «гонят», или к истинным мачо прошлого имеют отношение сродни выхолощенным кролям.

Да и уберечься в те времена от мелких, но болезненных неприятностей было нереально. Из предохранительных средств в аптеках наличествовали лишь обсыпанные тальком изделия из авиационной резины (4 коп. за штуку), да коллоидное серебро [20]. Но не выходить же в свет с персональной спринцовкой!

«Случайные связи» дарят остроту новизны и стимулируют адреналиновый гормон. По типу «русской рулетки». Народ с удовольствием и безоглядно сексовался, периодически подхватывая профильные болячки. Но кто тогда слышал о хламидиозной, уроплазмозной и прочей пакости? Об иммунодефиците речь вообще не заходила, а с господином Люэсом знакомились считанные единицы. Все было честно. Заполучил «солдатский насморк», готовь «четвертную» и массируй ягодичные. Пять бециллиновых ударов, горсть трихопола на закуску и вновь начинается бой!

В семидесятые-восьмидесятые на урологической ниве пахал эскулап Литовченко или, по другому, дядя Володя, личность на те времена популярная. Он нелегально пользовал добрую половину киевских гулен. Знакомые вели своих знакомых, те рекомендовали следующих и так далее… Веселый гигант и выпивоха, потирая свои «грабки», радостно встречал клиентуру:

– Ребята, как же я вас люблю! Как раз резину у «жигуля» менять пора!

Хотя мировая урология давно не практиковала процедурный изыск, квалифицированный болящими казановами как «Сулико», наши «лепилы» продолжали (и продолжают) это варварство. Кто же бросит такую золотую жилу? Хочешь чудодейственную мужскую силу, подставляй «интересное» место, терпи и плати. Что-что, а «развести» на это личные доктора мастаки.

Прикол в том, что рабочий инструмент (а именно указательный палец) дяди Володи соответствовал его двухметровому росту, да еще был покручен артритом. Практически все пациенты, на первом же оздоровительном сеансе, вырубались. Не знаю как все остальное, но мозги процедура прочищала.

Еще не так давно закончил существование (казалось вечный) немногочисленный, но сплоченный клан пыжащихся старперов, прописанных в городском центре. Из тех о ком говорили: «На понтах, как на шарнирах.» Публика в общем то малоинтеллигентная но претенциозная. В не по возрасту ярком, «посылочном» прикиде, с обязательными агатовыми или алмазными «гайками» на мизинцах. Нам, молодым и неопытным, они когда-то казались магнатами и удачливыми негоциантами. Оценщики антиквариата (по совместительству внештатные стукачи), скупавшие «левый» ювелирный лом протезисты, прорабы подольских СМУ, парикмахеры, мелкие картежники и аферисты. Компашка не обошлась без венерологического «светилы». Звали его «Пеликан».

Сомневаюсь, что он вообще имел отношение к медицине, но «мичпуха», подымая гонорары соратника, причислила его к профессуре. Многие недолюбливали Пеликана. Уж чересчур он был самодоволен и эгоцентричен. При всей (ставшей нарицательной) скаредности, позволял себе массажиста-косметолога, круглогодичный ультрафиолетовый загар и полоскания в бассейне «Юность». Но ему не «в падлу» было пообедать выкопанным из песка (само, собой на Центральном пляже) огрызком чужой «салями», а на парапете набережной города Сочи, со связанными за спиной руками, расщепить головой!!! арбуз и выесть его содержимое. Цена вопроса составляла 100 советских рублей!

Где, когда и кого врачевал Пеликан неизвестно, но напускаемый туман и мифы о несметных богатствах, сыграли с ним роковую шутку. Его нашли без жизненных признаков, на собственной квартире, прикрученным к стулу и со следами пыток. Вроде бы, пригретая им лимитчица- малолетка, напару с дружком, искали гипотетические фамильные бриллианты. По другой версии это была месть пылких кавказцев за недолеченный «сифон». Слухов было множество, но истина, по обыкновению, осталась за кадром. Члены синдиката примерили ситуацию к себе, поохали, повздыхали и вскоре начисто позабыли как Пеликана, так и многое другое. Преклонный возраст дело нешуточное.

Крокодилову слезу выдавливать не буду, но искренне посетую, что подобные киевские типажи в буквальном смысле вымерли и клонированию не подлежат.

От урологических «полупокеров» и проходимцев мы наконец добрались, к ныне здравствующему, истинному волшебнику и фанату своего ремесла. Непревзойденному расщепителю оксалатных ядер, антистафилоккоковому Самсону и, самое главное, честному диагносту. Живому воплощению Парацельса и доброго доктора Гааза. Имя ему Олег Аркадьевич Каштелян. Это не пиар, а чистая правда, к тому же живая легенда в дешевой рекламе не нуждается.

И все таки хвалебную песнь мы ему пропоем и не как лекарю, а человеку с железными принципами и гражданской позицией. Согласитесь, в наше время это нечто.

Когда Германия объединилась, начала каяться и открыла ворота перед когда-то обиженным народом, наши сограждане сделали вид что простили и наперегонки помчались в страну рейхсверовского орла, сдуру принятого за синюю птицу. Каштелян получил персональное приглашение и не на «азюлянтское» пособие или «сохнутовские» подачки. Ему, молодому и перспективному, предлагалось врачебное место в одной из клиник Берлина. Горячий и еще не нахватавшийся профессионального цинизма, он отрезал примерно так:

– Дедушка в Бабьем Яру лежит, а я на «швабов» горбатиться буду! Не дождутся!

Достойная отповедь покаянной немчуре… Так Берлин остался при бубновом интересе, а наш город при уникальном прогонщике песка (увы не золотого) и восстановителе потенции, что для страны с катастрофически убывающим населением ох как важно!

Поскольку мы заговорили об иммигрантском процессе в германскую федерацию, не лишне упомянуть прямой антипод нашему славному доктору.

Борюсик Клинкер внешностью никак не тянул на «аидешен витязя», был золотушен и кривобок. Добавьте патологическое занудство. Трудился он (вернее числился) электриком при каком- то проектном институте. Да читатель, иногда гениальные еврейские дети не оправдывают возложенных надежд. Поддавшись стадному чувству, он тоже засобирался к подобревшим бюргерам и начал мучительно вызубривать «шпрех» по где-то раздобытому разговорнику для допроса немецких военнопленных, времен второй мировой. Решил «валить» и хорошо, дело как говориться молодое, но зачем доводить до белого накала окружающих?

Классический еврейский вопрос последнего сорокалетия-«ехать или не ехать», Борюсик превратил в изощренное издевательство над знакомыми, соседями и сослуживцами. Он вымогал восторгов и состраданий, советов и предостережений от любого встречного-поперечного. Заметившие его рыжие кучери, знакомые старались спрятаться в подъезде или перебежать на другую сторону магистрали.
Этому беспределу положил конец дядя Сема-закройщик соседнего ателье. К нему, как знатоку жизни, за мудрым советом, Клинкер прибегал ежедневно. Философствующий портняжка не желал быть по совместительству психотерапевтом и однажды не выдержал:

– Ты, Борух, упал на мозги, но ехать обязательно надо!
– А вы уверены Семен Ефимович?– начал тянуть резину Клинкер.
– Видишь ли, немец таки не полный «поц» и сейчас собирает всех «аелдов» [21] в одном месте.
– А «варум» же, «варум»???– взвизгнул заученным немецким словцом Борюсик.
– Вот адиет! Да чтобы больше за вами по миру не гоняться!

После глубокого обморока, он исчез с уличного горизонта. Может таки пополнил армию европейских захребетников, а может по сей день реанимирует полученный стресс.

Читать дальше: Fashion

Примечания:


16. Кадры решают все! (И. Сталин).
17. Бабы бывают деревенские, снеговые и меченосные. Вроде чудища на святых холмах киевской Лавры.
18. От любимого словечка генсека Горбачева плюрализм.
19. Так в начале девяностых называли приземистых малолетних цветонош, в индейском боевом раскрасе, «секельных» юбчонках и сетчатых чулочках.
20. Якобы проверенные электроникой, отечественные контрацептивы, появятся только в конце восьмидесятых и станут (как и все остальное) дефицитом.
21. Недоумок (идиш).